В Карт-Хадашт я вернулся не только отягощенный многими знаниями, но и научившийся многого в жизни избегать. К тому времени отец уже умер, Арсиноя вышла замуж за его управляющего Кассандра, а мать и Аргиопа предпочли перебраться в загородное имение. Используя привезенные из Тапробаны жемчуг и драгоценные камни, я благодаря покровительству Гамилькара вместе с моим старым другом Бостаром принял меры, позволившие нам в дальнейшем не только увеличить семейное состояние, но и сделаться полностью независимыми от прихотей пунийских банкиров. Иными словами, я учредил собственный банк, а после возвращения из поездки в далекие западные края постепенно выплатил родным их долю и создал широко разветвленную сеть своих представительств.
Коринна говорит, что так лучше и, когда стилю изложения присуща некая головокружительная быстрота, гораздо легче записывать. В свою очередь я, вознамерившись описывать лишь те эпизоды моей жизни, которые позволяют понять главное, буду рассказывать об Антигоне, сыне Аристида и бывшем владельце давно забытого «Песчаного банка», лишь в тех случаях, когда они проливают свет на не слишком известные события, происходящие на далеких окраинах Ойкумены, ибо главное здесь совсем не Антигон, а другие, гораздо более великие мужи.
Мое дело — описывать, а вовсе не толковать их деяния. И начать я хочу с возвращения с берегов Внешнего моря[53] прямо на войну, когда уже шел ее последний, шестнадцатый год. Если боги, которые конечно же не существуют, проявят милость, что в общем-то им несвойственно, я выполню свою задачу.
Глава I
Возвращение в Карт-Хадашт
Пятнадцать гаул[54] шли по морю, выстроившись в два ряда. Паруса надувались, захватывая в себя тугие струи свежего осеннего ветра, налетевшего с запада. Тем не менее ни один из кораблей ни разу не нарушил строя благодаря тяжелому грузу, хранящему я во вместительных трюмах. В основном это были добытые в иберийских рудниках слитки железа, которых с таким нетерпением ждали в кузницах Карт-Хадашта.
На парусах головного корабля был нарисован огромный красный глаз. Капитан, коротко поговорив с сидящими на корточках в носовой части судна лучниками, быстрыми шагами прошел на корму. Подобно кормчему, он также носил плетеные сандалии с толстыми корковыми подошвами и кожаный панцирь поверх изрядно перепачканной туники[55]. Нервно дергая ее за край, он еще раз внимательно оглядел палубу, проверяя, все ли в порядке. Лежавший возле мачты вверх днищем челн, как и положено, был прикреплен к настилу, у бочки с водой крышка была намертво прикручена веревками, а обычно беспорядочно разбросанные бухты просмоленных канатов аккуратно сложены возле правого борта. Одним словом, придраться было не к чему.
Капитан удовлетворенно буркнул, ловко поднялся по двум ступеням на открытый низкий мостик, кивнул отважившемуся плыть с ними в Карт-Хадашт молодому купцу и, приложив ладонь ко лбу, начал пристально всматриваться в далекий ливийский берег, где через рапные промежутки времени вспыхивали огненные блики сигнальных костров.
Начальник лучников, тоже надевший поверх туники кожаный панцирь, раздраженно повел плечами. Свой красный плащ он оставил в нижней каюте, а шлем с красным плюмажем небрежно бросил себе под ноги.
— Лучше бы ты смотрел на море, — прохрипел он, качнув кольцами в ушах.
— Зачем? — удивленно сощурился капитан. — Ну да, понятно. Вон они. Пять… Нет, семь триер. Эх, если бы Мелькарт разнес их на куски.
Он замотал головой и несколько раз провел дрожащей от волнения рукой по седой бороде.
— Ты только не волнуйся. — Начальник лучников весело щелкнул языком и встал рядом с кормчим, тяжело ворочавшим штурвал. — А ты не вздумай менять направление.
— Не беспокойся, сынок… Я хотел сказать, господин. — Кормчий дерзко ухмыльнулся, навалился грудью на штурвал и искоса взглянул на воду, бурлившую прямо под мощным тараном с кованым наконечником, висевшим на бронзовых кольцах возле верхней палубы, — Хорошо бы, конечно, нам плыть быстрее.
Из-за тяжелого груза гаулы даже при попутном ветре не могли увеличить скорость.
Неожиданно трое матросов дружно опустились на колени возле мачты, закрыли глаза и подняли руки. Их глотки исторгли непонятные хриплые звуки, а обнаженные до пояса мускулистые тела ритмично начали раскачиваться взад-вперед.
— Сардинцы, — пояснил капитан, вплотную приблизившись к купцу. — Они, Антигон, молят богов даровать им милость в ином мире.
53
Внешнее море — В древности земля считалась круглой и плоской, как блюдо, и окруженной бескрайним Внешним морем (Атлантическим океаном).
55
Туника — похожая на рубашку льняная или шерстяная одежда, сшитая из цельного куска материи.