— О чем ты говоришь, Ганнибал! Как я могу объяснить такое моим воинам? Как я вообще потом им в глаза посмотрю? Мы разгромили ваши войска в Иберии и Африке. У многих моих легионеров отцы погибли при Каннах и на Тразименском озере. Они жаждут мести, а я, видите ли, буду убеждать их в необходимости пойти на уступки. Нет, ничего не выйдет!
— А многие из моих воинов, римлянин, участвовали в этих битвах. Они еще помнят толпы бегущих в панике врагов. Они разгромили тебя и твоего отца при Тицине, правда, тогда ты был еще в очень юном возрасте. Именно от этих рук пали Фламиний и Эмилий Павел. Именно они отправили Клавдия Марцелла к его далеким предкам. И они хорошо знают, что римлян можно побеждать, — он помедлил немного, а затем вскинул ладони вверх. — Запомни одно: ты шел от победы к победе и сделался любимцем вашего бога Марса, звезд и своих легионеров. Ты уже превзошел своего отца, дядю и по праву считаешься величайшим стратегом Рима. Впоследствии тебя, бесспорно, будут сравнивать с Ксерксом, Дарием[168], Фемистоклом[169], Александром, Пирром и конечно же с Гамилькаром и мной. Но, как я уже сказал, еще одна победа ничего не прибавит к твоей славе. Однако, если ты откажешься от заключения мира на приемлемых для обеих сторон условиях и решишься на битву, о тебе скажут: он, разумеется, велик, но он не знает разницы между разумной отвагой и тем безумием, которое легкомысленные люди принимают за смелость.
После продолжительного молчания римлянин провел рукой по отекшему после бессонной ночи лицу и устало, даже как-то безразлично спросил:
— Что ты предлагаешь?
— Рим навсегда забирает себе Италию, Иберию и все острова. Кархедон обязуется не подстрекать их жителей к восстанию, а также возвращает немедленно и без всякого выкупа пленных и отправляет в Рим заложников, если уж ты непременно настаиваешь на этом требовании. Далее, Рим обязуется не вмешиваться в дела Ливии. Мы в свою очередь признаем твоего союзника Масиниссу повелителем массилов и массасилов и устанавливаем неприкосновенную границу между его и нашими владениями. Кархедон вносит определенную лепту в восстановление городов и селений Италии, которую, заметим, опустошали и разоряли не только его войска. Кархедон уменьшает свои флот и армию до количества, необходимого для зашиты его побережья и границ. Во всех будущих войнах мы оказываем друг другу помощь и никогда не посягаем на союзные города.
— К сожалению, этого уже недостаточно, — болезненно поморщился Сципион, растирая пальцами лоб.
— Чего же ты тогда требуешь, римлянин?
— Всего, пун, — шумно выдохнул Публий Корнелий Сципион. — Кархедон отдает нам свой флот, за исключением десяти кораблей, и обязуется никогда и ни с кем не воевать без согласия Рима. Ему запрещается содержать армию, он возвращает Масиниссе все земли, ранее принадлежавшие царю массилов и его предкам, выплачивает десять тысяч талантов серебра, соглашается принять у себя римского претора[170] и подчиняться всем его указаниям…
— Опомнись, Корнелий, — с усмешкой прервал его Ганнибал. — Как творец войны или миротворец, ты бы еще мог преумножить свою и без того немалую славу, но как творец безумия ты рискуешь потерять все. Не стоит попирать ногами Кархедон, римлянин, и вообще как бы то ни было унижать мой город. Его жители предпочтут тогда биться до последней капли крови. А чтобы превратить Кархедон в римскую провинцию, тебе нужно будет сперва полностью разрушить его.
— Выбирай, пун. — Сципион с надменным видом скрестил на груди руки, — Или ты принимаешь мои условия, или завтра мы сразимся друг с другом.
Ганнибал встал. Сципион и Антигон тут же последовали его примеру.
— Столь неумеренные, я бы даже сказал, наглые притязания только пятнают твою честь, Сципион, — твердо сказал грек и, повернувшись к Ганнибалу, с нескрываемой грустью добавил: — Если бы я мог сделать тебе такой же подарок, как когда-то твоему отцу.
— Я бы отдал за него все твои прежние драгоценные дары, Тигго, — с печальным вздохом откликнулся стратег, — Или за то, чтобы здесь воцарился мир.
На самом деле Сципион обладал значительным превосходством в силах. Тридцати пяти тысячам испытанных о боях легионеров противостояли лишь тринадцать тысяч опытных воинов Ганнибала. Основную часть его войска составляли недавно завербованные, плохо обученные наемники и ополченцы из Карт-Хадашта. К тому же совсем недавно Масинисса привел в стан римлян еще шесть тысяч пехотинцев и четыре тысячи наездников. Ганнибал же располагал только одной тысячей всадников. Ему так и не удалось дождаться подхода конницы во главе с сыном Сифакса Верминой.
168
Дарий — персидский царь, после смерти Кира укрепивший Персидскую державу и предпринявший ряд завоевательных походов, из которых самым известным было его вторжение в Северную Грецию; Ксеркс — сын и преемник Дария, продолживший дело своего отца — создание мировой Персидской державы.
169
Фемистокл — афинский государственный деятель и флотоводец, нанесший сокрушительное поражение персидскому флоту у острова Саламин.
170
Претор — в Древнем Риме высшее должностное лицо, осуществлявшее преимущественно судебно-правовые функции.