Как ни старался Рубака разозлить врага – Тромдан сохранял хладнокровие. Но хуже всего, в доспехах мертвеца наёмник не нашёл слабого места. Он уже угодил в плечо, в живот, трижды в грудь и два раза задел шлем, но броня надёжно защищала своего хозяина.
Наконец настала очередь противника показать мастерство. Нанося быстрые мощные удары, Тромдан оттеснял Рубаку всё дальше от церкви.
– Моя сила растёт с каждой минутой, а ты слабеешь на глазах! Чувствую, завтра мы уже войдём в церковь, – заявил мертвец, предвкушая скорую победу.
Тромдан швырнул в Рубаку топор. Ганс Эдегор отбил топор мечом, и тот отлетел в сторону, но, потеряв драгоценные секунды, наёмник не успел прикрыть левое плечо – вражеский клинок разрезал плоть. Меч вывалился из руки, более неспособной что-либо держать.
Ещё одна атака Тромдана, и бедро Рубаки пронзила адская боль. Раненый, он упал на колено, опираясь на сжатый в правой руке меч.
Тромдан вскинул подбородок и занёс меч, собираясь ударить сверху вниз, чтобы разрубить обессиленного охотника…
Перед глазами Рубаки встала страшная картина: оборотни врываются в церковь и рвут на части невинных детей, а Дроог обращает мужчин и женщин в таких же бездумных и беспощадных тварей, как он сам…
В последний момент Ганс Эдегор увернулся от удара и, вскакивая в развороте, нанёс свой. Рубака упал, а секундой спустя рухнуло обезглавленное тело Тромдана. Наёмник всё же нашёл брёшь – тонкий проблеск между доспехом и шлемом.
Уже теряя сознание, Ганс Эдегор услышал взволнованный голос Сэма, а после страшный рёв…
Глава 8. Пятеро братьев
Иносея откинула с широкого лба Ганса изъеденные сединой волосы и улыбнулась. Тёмно-зелёные глаза колдуньи с нежностью смотрели на охотника.
– Я соскучился, любимая, – грустно произнёс Ганс Эдегор.
– Я знаю, любимый, – тихо ответила Иносея и обняла Рубаку за шею, скрестив руки на его могучей спине.
– Может, пора? – неуверенно, будто прося разрешения, сказал он.
Иносея заглянула в печальные глаза охотника и покачала головой.
– Нет, ты нужен там.
– Но я хочу быть с тобой и… Я так устал жить без тебя.
Она ласково провела пальцем по кривому носу мужа.
– Ещё не пришло время…
Ганс Эдегор почувствовал, как солнечный луч бьёт в лицо, и, прикрывшись ладонью, открыл глаза. Тоскливый взгляд наёмника блуждал по просторной комнате, но мыслями он ещё был рядом с Иносеей.
Он лежал на широкой кровати, рядом с которой заметил стул с одеждой. На сложенной поверх других вещей рубахе мирно спала Ци.
Рубака уже собрался подняться, когда вспомнил, чем закончился вчерашний бой, и взглянул на плечо. Он ожидал увидеть кровавое месиво, но, к немалому удивлению, раны не было. В недоумении он ощупал плечо – кожа гладкая, будто её никогда не касался страшный меч Тромдана. Он покрутил плечом – мышцы послушно меняли положение.
Тогда недоверчивый наёмник откинул одеяло и уставился на ногу – и здесь никаких следов схватки.
– Неужели я сплю? – непонимающе проворчал Ганс и, вскочив, поспешил к одежде. Он быстро отыскал доспех: наплечник был рассечен надвое. В памяти всплыл давний разговор с Дином Говейном – наставник восхищался целительным даром одного из священников. – Хм-м-м… Отец Северин. Не думал, что старик способен на такое.
Своих штанов Ганс Эдегор не нашёл, но вместо них лежали другие. Поворчав, он натянул их и уже взялся за сапоги, когда дверь отворилась, и в комнату, переговариваясь, вошли леди Джейн, брат Сэм и отец Северин. Девушка, увидев огромное количество шрамов на теле воина, ужаснулась.
– Могли бы и постучать, – ощетинился Рубака, хмуро смотря на визитёров.
– Извините, Ганс, – торопливо начал Сэм, – мы думали, вы спите.
Охотник хмыкнул и поспешил накинуть рубаху, а затем доспех и плащ.
– Трудился надо мной, Северин? – как всегда скривился Ганс Эдегор.
Старый священник выглядел измученно, словно провёл бессонную ночь.
– В одной ведь лодке плывём, – кивнул отец Северин.
– Благодарю, – сухо произнёс наёмник.
– Не стоит, – в тон ему ответил священник.