Сэм устремился в дальний угол трактира. В тени – за небольшим деревянным столом – сидел Ганс Эдегор. Широкие плечи Рубаки прикрывал обитый мехом плащ. Две чёрных рукояти торчали из-за спины. Лицо скрывала надвинутая широкополая шляпа, массивная ладонь сжимала полупустую бутылку с ромом. Подле неё, поджав лапки, сидел огромный паук чёрно-оранжевого окраса.
Сэм не сомневался, что паук ядовитый. Именно таких он видел у брата Ленарда, монаха готовившего всякого рода микстуры для нужд людей и монастыря, в котором вырос Сэм. Правда, Ленард держал пауков в клетках и строго-настрого запрещал к ним приближаться.
– Приключилась страшная беда, – взволнованно выпалил Сэм, с опаской глядя на паука.
– Разве беда бывает другой? – хмыкнул Ганс. Он снял шляпу и, зачесав назад серебристо-белые волосы, уставился на юношу. – Как твоё имя, сынок?
Сэм застыл на месте. Одного взгляда на Рубаку было достаточно, чтобы понять, почему остальные посетители «Счастливого случая» так его боялись. Холодные, почти бесцветные глаза, казалось, смотрели прямо в душу. Но ещё больше пугал страшный шрам, тянувшийся толстой уродливой полоской от одного уха к другому через горло. Заметив, как монах пялится на шрам, Ганс Эдегор криво усмехнулся:
– Я задал вопрос. Не заставляй меня ждать, сынок.
– Сэм… брат Сэм – взял себя в руки юноша. – Я – монах.
– Это я вижу, сынок. Присаживайся.
Сэм придвинул стул и, внимательно следя за пауком, сел. Рот наёмника скривился в ухмылке. Юноша решил, что это его естественное положение.
Ганс Эдегор вытянул ладонь перед питомцем. Паук неспешно вскарабкался, демонстрируя длинные мохнатые лапки, и скрылся в широком рукаве.
– Для меня честь познакомиться с вами…
Кулак Рубаки сжался – громко хрустнули костяшки пальцев. Сидевшие за соседними столами наёмники поспешили покинуть нагретые места.
– Советую оставить лесть для милых дам, сынок, – грубо перебил Рубака и сделал большой глоток. – Я буду задавать вопросы, ты – отвечать. Усёк?
Сэм смиренно кивнул.
– Хорошо. Люблю понятливых. Сынок, откуда ты прибыл?
– Я из Каменной Пустоши, что в Дальнем графстве, – тихо сказал Сэм, отмечая, что хоть его собеседник и был полностью седым, но не выглядел старше сорока лет. – Служу в местной церкви.
– Давно не бывал в тех краях. Сынок, ты и в самом деле проехал немало, чтобы добраться сюда, – прикинул расстояние Ганс Эдегор. – Знаменитая золотая шахта ещё не пришла в упадок?
– Вы угадали – добыча не ведётся вот уже три месяца.
– Почему же? – на кривом лице Рубаки появился интерес.
Наёмник протянул собеседнику бутылку.
– Спасибо, но я не…
– Пей! – яростно приказал Ганс Эдегор, и крылья его носа раздулись.
Отхлебнув немного, перепуганный юноша поперхнулся и, выпучив глаза, схватился за горло. Довольный наёмник хрипло рассмеялся.
– Ничего крепче монастырского вина не пробовал, сынок?
Ром обжигал, и в попытке ответить Сэм закашлялся.
– Так почему не ведётся добыча, сынок?
– В шахтах поселилось страшное зло, – прошептал Сэм – то ли не хотел, чтобы другие слышали, то ли ромовый огонь ещё не утих. – Люди устали бояться – никто не желает быть следующим.
– А что же их напугало? Никто не знает? – Ганс Эдегор задумчиво поскрёб заросший подбородок, будто говорил сам с собой.
– Нет, но…
– Пока неважно, сынок, – перебил монаха Рубака. Бесцветные глаза нагло пробежались по юноше. Бледные губы сложились в презрительную усмешку. – И с каким количеством золотых монет готова расстаться церковь?
– Э-э-э… Количеством золотых? – Сэм в недоумении заморгал. – Меня заверили, что вы справитесь с любым монстром, разгадаете любую тайну. Я…
Ганс Эдегор отставил бутылку и, положив локти на стол, придвинулся, отчего Сэму стало не по себе.
– Ты меня не понял, сынок, – прохрипел наёмник, и юноша почувствовал дрожь в коленях. – Моё время дорого стоит. Какова моя выгода?