Услышав своё имя, Ганс Эдегор будто очнулся. Если Нанриг не солгал, и Веста жива, то он предоставит возможность Дину Говейну оправдаться. Если же нет… В любом случае покончит с братьями-колдунами. Но вот им лучше считать иначе.
Что ж, настало время для спектакля!
– Дин Говейн, я почитал тебя как отца, а ты предал меня! – взревел Рубака, багровея от злости.
– Ганс, я… – не понимал Дин Говейн. – О чём ты?
– Ты знаешь! – продолжал надрываться наёмник.
И без того страшное лицо колдуна приобрело зловещее выражение.
– Я передумал звать кого-либо, старик, – усмехнулся Дину Говейну Монгор. – Худшим кошмаром станет общение с твоим же учеником. А я вам помогу!
Колдун поднял руки вверх и зашептал заклинание. Ганс Эдегор пытался разобрать слова, но не сумел – сон в считаные секунды охватил охотника.
Глава 11. Страшные сны Монгора
Ганс Эдегор почувствовал, как спадают оковы, и взглянул на Дина Говейна – раны исчезали с благородного лица старика, словно по волшебству.
В лёгких кожаных доспехах охотники стояли в нескольких метрах друг от друга в хорошо знакомой обоим зале – здесь когда-то лучший воин церкви обучал фехтованию неопытного паренька. Пусть у того не всё получалось сразу, но он старался изо всех сил. Теперь юноша вырос, усердие превратило его в опасного охотника на нечисть. Наставник же состарился, но ещё не растерял былой крепости.
– Это правда? – Ганс Эдегор требовательно посмотрел на старика. – Веста жива?
Дин Говейн спокойно выдержал взгляд ученика и кивнул.
– Почему ты ничего не сказал? – насупился Рубака и машинально сжал рукоять болтавшегося на поясе меча.
– Не мог, – ответил Дин Говейн, сохраняя безмятежный вид.
– Я доверял тебе, а ты говоришь: «Не мог». И это всё объяснение?
Дин Говейн устало вздохнул и опустил глаза. Ненадолго же хватило его знаменитой невозмутимости. Значит, виноват! Промелькнуло в голове наёмника.
– Ганс, поверь, я делал всё возможное…
Но Ганс Эдегор не желал слушать. Злость захлестнула его. Столько лет он считал малютку Весту погибшей… Ганс Эдегор яростно рванул клинок из ножен и пошёл на Дина Говейна. Вынужденный защищаться, наставник скрестил меч с мечом ученика.
– Разве ты не понимаешь, они этого и добиваются, – отражая атаку, кричал Дин Говейн. – Хотят подавить твою волю и превратить на всю жизнь в слугу!
– Ты не имел права! – зарычал точно зверь Ганс Эдегор.
Быстрая серия Рубаки сразила бы любого воина, но не того, кто её придумал.
– Если бы я не разлучил вас, то церковь приговорила бы её к смерти! – в сердцах выпалил Дин Говейн.
Ганс Эдегор замешкался: пропустил удар плашмя по голове и, потеряв равновесие, повалился на мраморный пол.
– Прости, Ганс… Мерзкие колдуны хорошенько покопались в моей памяти, – тихо вымолвил старик, пряча оружие. – Никто не знал, что девочка у меня. Никто! Я надеялся, ты поможешь справиться с Нанригом и вернёшь благосклонность церкви, когда посылал брата Сэма в Регнум. Тогда я и рассказал бы тебе о Весте.
Дин Говейн протянул руку Гансу, и тот принял её. Ненависть исчезла из взгляда наёмника, уступив место счастью и признательности. Лишь сейчас Ганс Эдегор в полной мере осознал, что Веста жива, и он встретится с ней.
– Она похожа на Иносею? – вырвалось у наёмника.
– О, да. Веста пошла в мать, такая же умная и красивая, – широко улыбнулся Дин Говейн, отчего паутина морщинок на его лице пришла в движение. – За неё стоить бороться.
– И я буду бороться, – горячо проговорил Рубака. – Но для начала нам нужно выбраться из капкана Монгора, а после…
Ганс Эдегор не договорил: посреди комнаты завертелся вихрь. В попытке удержаться охотники ухватились за выступы в стенах, но вихрь всё крепчал и, в конце концов, затянул их.
Непонятно, сколько Ганса и Дина вертело по кругу – ощущение времени исчезло, – пока вихрь не выбросил их на горячий песок. Теперь наставника и ученика окружали бесконечные пески, что тянулись во все четыре стороны, да беспощадно палящее солнце.
– Пустыня? – отряхивался от песка Ганс Эдегор. – Фантазии колдуну не занимать.