– Выгода? – Сэм вжался в стул.
– Золото, сынок! Золото!
– Но вы же были клинком церкви много лет! – негодующе воскликнул монах – разочарование заставило позабыть об испуге. – О вас, как об охотнике на нечисть, слагают легенды. Не думал, что вас больше интересует золото, чем людские жизни.
Мерзкий смех Ганса Эдегора разнёсся по трактиру. Затем он резко умолк и угрожающе посмотрел на Сэма.
– Сынок, церковь не просто отказалась от моих услуг – меня отлучили, – процедил он, сделав ударение на последнем слове. – И это самое малое из всех бед, что она принесла мне. Так вот, сынок, ответь, почему я должен помогать вам?
– Не церкви, а людям…
Тяжёлый кулак ударил по столу, заставив юношу вздрогнуть.
– Теперь я сам по себе, и наплевать: монах ты, благородный рыцарь или простой пахарь – плати. Нет золота – проваливай отсюда подобру-поздорову.
Разгневанный речами наёмника монах вскочил – от былого страха не осталось и следа.
– Вы омерзительны, Ганс Эдегор, – объявил на весь зал Сэм. – Теперь я понимаю, почему меня отговаривали искать вас. Но я надеялся, что ваша душа не так черства. Считал, что Дин Говейн указал на достойного человека, а теперь вижу – он ошибался. Жаль, потратил время на алчного наёмника, для которого золото дороже людской жизни.
Ганс Эдегор даже бровью не повёл, хотя каждый в трактире был уверен, что за подобную дерзость Рубака размажет наглеца по стенке, и плевал он на принадлежность Сэма к церкви. Вместо этого наёмник хмыкнул и вновь приложился к бутылке. Юноша поправил очки и, гордо вскинув голову, пошёл к выходу.
Ганс Эдегор проводил его задумчивым взглядом.
Глава 2. Прогулка под луной
В расстроенных чувствах брат Сэм поплёлся в сторону небольшой церквушки на окраине Регнума, там монах оставил осла. Всю дорогу юноша злился на Ганса Эдегора. Почему он не желает помочь?! Разве звон монет в кармане важнее спасённых людей?
Правда, Сэм злился не только на мелочного наёмника. В первую очередь он винил себя за доверчивость. Предупреждал же отец Северин: «Не надейся на водившегося с нечистью охотника», но Дин Говейн говорил так убедительно, что Сэм поверил в сказку.
Перекинувшись парой слов со стареньким священником, Сэм взял под уздцы осла и неторопливо повёл животное к монастырю, расположенному неподалёку от Регнума.
Вспомнив радушных обитателей дома Господнего, с которыми он познакомился сегодняшним утром, монах невольно улыбнулся. Тогда же настоятель сказал, откуда лучше начать поиски Ганса Эдегора. Воодушевлённый Сэм решил не тратить время и поторопился в город, но обратно возвращался удручённым, потеряв всякую надежду на помощь.
– Жаль, поездка оказалась напрасной, – прошептал он себе под нос, представляя заплаканные глаза жён и детей исчезнувших рудокопов.
Шаг за шагом монах оказался в зелёном лесу, что отделял город от стен монастыря, и пошёл по широкой тропинке. По дороге он с усердием молился за спасение несчастных людей из Каменной Пустоши, воздев глаза к небу.
Окончив молитву, Сэм поймал себя на мысли, что продолжает смотреть вверх, наблюдая за закатом солнца. Полюбоваться было чем: оранжево-багровый огненный шар стремился к горизонту и одаривал землю последними тёплыми лучами на сегодня.
Прошло немного времени, и место одного небесного светила заняло другое. Круглая бледная луна хоть и не освещала путь столь ярко, как солнце, но всё же позволяла путнику без особых усилий разглядеть тропу. Погружённый в думы Сэм почти добрался до монастыря, когда в нос ударил резкий запах псины. Вздрогнув, монах обернулся и увидел быстро приближающегося всадника. Огромный конь под ним громко заржал.
Юноша сразу узнал во всаднике неприятного собеседника из трактира – суровое лицо Ганса Эдегора освещали языки пламени, что тянулись от факела в руке наёмника. Нет, это не факел, а копьё! Но зачем его подожгли, недоумевал Сэм. Может, разыгралось воображение или подействовала усталость, но в этот момент монах не сомневался: вместе с наёмником пришла неминуемая смерть. Паника охватила Сэма: неужели Ганс Эдегор так жесток, что за брошенные в порыве гнева слова убьёт слугу Господа?
Вокруг похолодало. Осёл громко взвизгнул и, вырвавшись из рук монаха, рванул в чащу. Сэму было не до него: он почувствовал себя опустошённым, будто в одно мгновение и тело, и разум покинули силы. Душа от страха подступила к горлу, руки и ноги перестали слушаться. Мир вокруг поплыл, звуки смешались в сплошной скрип…