— Что за «чёрный»?
— Он всю силу вытягивает, рядом с ним даже Дакар ничего не наколдует!
— А где он?
— В Варгаве.
Старик замолчал, поднял сморщенное лицо к небу, глаза с тоской проследили за падающей звездой.
— Хорошие тут места, хоть сырость да болото. Даже жаль уходить. Если б не Дакар…
Хак поднялся, размял затекшие ноги, ночная прохлада тут же сунула ледяные ладони за пазуху.
— Ты о чем это, дед?
Старик оторвался от горьких раздумий, спросил громко:
— Ась? Чего говоришь?
— Дакар-то тебе чего — сиди в своём болоте!
Старик глубоко вздохнул:
— Так ведь не останется тут ничего, ежели Дакар «камнем солнца» попользуется. Силы в том камне столько, что хватит и корабль дакаровский в другой мир отправить, и этот мир в пух и прах разнести. Я вот вас Дакару отдам, глядишь, он на радостях мне место в корабле даст. Не по душе, конечно, с этим обормотом дел иметь, а куда деваться — жить-то хочется.
— Постой… Гора золота, говоришь? А зачем тебе тогда, старик, в другой мир? С такой кучей золота тебе и тут можно, посреди болота дворцов понастроить!
Старик хмыкнул:
— Хитер!
— Ну а что — поможешь нам, и забирай золото себе.
— Думал я об этом, думал… Но опасно это…
— А с чего ты решил, что Дакар и тебя вместе с нами не укокошит? У него там, я думаю, все места давно заняты.
Хак почувствовал внимательный взгляд, старик явно задумался. Чуть погодя, пробурчал сердито:
— Ладно, спать пора.
Хак дождался пока стихнут шаги, повернулся к Гансаулю:
— Как думаешь — решится старикан?
— Сомневаюсь…
Шайзер влетел в королевские покои, распахнув пинком двери. Служанка испуганно пискнула, юркнула в платье, пугливо косясь на генерала, чуть не бегом выскочила из комнаты. Цукенгшлор недовольно сморщился:
— Вас не учили стучаться, господин генерал?
Шайзер прошипел, чуть не лопаясь от злости:
— Вместо того, чтоб служанок тискать, лучше б к войне готовился!
Цукенгшлор самодовольно ухмыльнулся:
— Для этого у короля есть верные подданные…
Генерал не разделил веселого тона, поросячьи глазки по-прежнему светят недовольством.
— Зачем позвал?
— Вице-король… что вы о нем можете сказать?
— Ещё тот змей! Хитромудрости на трёх королей хватит. Мы вначале даже подумывали его на трон посадить… но столько б законов пришлось переписывать — жуть.
— Так он… «наш»?
Генерал покрутил головой.
— А почему?
Шайзер окрысился:
— Не твоего ума дела!
Цукенгшлор внимательно вгляделся в лицо собеседника, никогда ещё не видел генерала таким испуганным, хоть тот и старается выглядеть недовольно-рассерженным. Что-то этот старый волк недоговаривает…
— Что-то вы сегодня не в духе, господин генерал… Может бокал-другой фаваратского?
— Обойдусь! И тебе рекомендую! Сейчас как никогда нужно быть в трезвом уме!
— Учту ваши напутствия, Шайзер. К чему я поднял эту тему — вице-король сразу же заподозрил, что моя коронация — фикция. Да и вообще, я редко ошибаюсь в людях — мне кажется, он был бы очень полезен Высшему и нашему общему делу. Прежний король правил совершенно бездарно, лишь благодаря вице-королю Империя не распалась, и сейчас все управление и связи завязаны на нём.
— Уж поверь, я это и без тебя знаю, но так и быть — донесу твои мысли до господина. Что ещё?
— Больше пока ничего. Пир состоялся, война объявлена — всё согласно плану.
Даже под одеялом сыро и холодно. Хак недовольно скривился и открыл глаза. В яме чуть посветлело, сквозь сплетенную зеленью сетку заглядывает ярко-голубое небо. Хак отлип от прохладной стены, за всю ночь камень толком и не нагрелся. В животе урчит, но это полбеды — неплохо бы наведаться в туалет. Тяжело вздохнув, Хак поднялся, размял затекшие суставы, аж хрустнуло. Гансауль не успел открыть глаз, а рука змеей дернулась к пустым ножнам.
— Утро доброе!
— Ага, как же… Ну что там? — Гансауль мотнул головой вверх.
— Да тишина. Не сдох ли там наш старичок?
— Не дождетесь! Выспались? — мерзкий старикашка тут как тут. — А тут за вами пришли!
Пленники переглянулись, ничего хорошего ждать не приходится. Зашуршали, расползаясь, зелёные плети, клочок голубого неба на миг обнажился, но тут же закрыли рогатые головы. Хак без труда узнал глодов…
В дверь кто-то тихонько постучал, вернее, по-щенячьи поскребся.