Дышать через соломинки ещё то удовольствие, воздуха еле-еле хватает, чтоб не потерять сознание. Топь затянула ноги выше колен, Хак будто сидит в седле, но зато хоть вода не выталкивает вверх. Так и просидел до вечера, пока Гансауль не пихнул в плечо. Хак медленно вынырнул, убедился, что глоды ушли, и наконец-то лёгкие наполнились свежим воздухом. Кожа от воды раскисла, что Хак, что Гансауль — словно восставшие мертвецы. Над водой густой тяжёлый смрад пролитой крови и растерзанных тел, Хак вполголоса выругался, и взялся вызволять застрявшие ноги. А это непростая задачка, топь держит цепко, словно капкан. Хак бился, бился, и наконец вырвался, побрел обессиленный к берегу, Гансауль выбрался раньше.
— Вот это побоище…
— Надо спешить.
Хак покосился на Гансауля:
— Слушай, ты серьёзно?! Они вон две сотни наемников покрошили, даже не напрягаясь. И что мы вдвоём сможем?
— Если так и будем сидеть — ничего.
— Я серьёзно! На что ты надеешься? Нет, я конечно, готов рисковать, но добровольно совать голову под топор…
Гансауль сердито перебил:
— Хак, я свой выбор уже сделал. А ты… решай сам.
Подхватил неказистый меч, что даже глодам не приглянулся, и пошагал прочь, по натоптанной глодами и щедро политой кровью тропе. Хак сплюнул, поднялся, голова все ещё кружится от отравы, но поплелся за товарищем. Сначала медленно, словно раздумывая, но потом ускорился. Догнав товарища, хлопнул могучей ладонью по плечу:
— Прости, Гансауль. Я с тобой!
— Ну вот и всё! — Дакар радостно потер руки. — Теперь… теперь осталось самое сладкое — покончить с этими проклятыми фарайцами и… новая жизнь в новом мире. Вот что, Хельма — теперь, когда Шайзера и Цукенгшлора нет, кто-то должен возглавить поход на Фарайскую долину. Я с удовольствием бы сам перерезал всех этих поганцев… но… — колдун развел руки. — Так что отправишься ты. У меня есть верные слуги, тот же Крауч вон… но умом и хитростью, увы, не блещет. Лишь поэтому доверяю эту миссию тебе. Но если что пойдёт не так — тебе не жить.
— Да не пугай, Дакар, нам теперь одна дорога.
— Выходите завтра на рассвете, Крауч проводит до Перехода. Слышала про такое?
— Да. А камень не помешает его работе?
— Нет. Переход отправит вас в Кампрент, оттуда до фарайцев рукой подать. За раз около сотни глодов можно отправить, так что к обеду всё войско будет на месте. К вам примкнут безликие, это тоже… мои. Сразу в бой, фарайцев не жалеть, пленных не брать. Глоды пусть потом пируют, а ты берешь камень и тут же обратно. Все ясно?
— Ясно. Дакар, мне кажется… или…
Колдун насторожился, и без того страшная рожа кисло скривилась:
— Всё-таки уцелели, мерзавцы! Крауч! Собери отряд, живо, чтоб тебя! К южному входу, бегом!
Больше всего это напоминает громадную перевёрнутую тарелку. Вряд ли такой холм могла создать природа, скорее всего дело рук загадочных Древних, по крайней мере другого объяснения у Хака нет. Как и ответа на извечный вопрос «Что делать?». Солнце коснулось рваного края горизонта, верхушки горных хребтов, что стеной поднялись на западе, окрасились в багровый цвет. Горы отделяют болотистую равнину Поганых земель от далекого королевства Кавагард. Гансауль слышал немало историй, что именно в Кавагард ушли потомки Древних, а горы окружают непроходимым хребтом это сказочное королевство, где все живут в достатке и сытости, вместо тяжёлого труда используют магию, не знают войн и болезней. Находились смельчаки, что отправлялись на поиски этого чуда, но так никто и не вернулся. Или нашли, или, что скорее всего, сгинули в Поганой земле. И как бы скоро их судьбу не выпало Гансаулю с Хаком.
— Сколько же их здесь? — Хак прошептал с удивлением и обреченностью в голосе.
Вокруг «тарелки» несметное число глодов, кто слоняется бездельно, кто жарит на огне мясо, но это «гурманы», большинство просто сидит в кругу сородичей у костра и неспешно смакует добытую в недавнем бою человечину. А костров по всей долине несколько сотен, где только дров набрали.