Правда, с бабушкой по этому поводу я не спорил. Все равно ее не переубедишь. Если она говорит: «Что людям дашь, то сторицей обернется», — земля станет небом, небо — землей, но бабушка от своего мнения не отступит.
«Дать людям» — это значит чаще их угощать. Так считает бабушка. Ей не важно, кто именно придет на очередной той, — лишь бы кто-то пришел. Знакомые пришли? Хорошо! Соседи? Еще лучше! Родственники? Слава аллаху!
Готовясь к сегодняшнему тою, бабушка зарезала одноглазого петуха. Долго жил у нас этот петух, я его с первого класса помню. Но выделяю я его потому, что он был невозможным драчуном и каждый день отправлялся на битву с чужими петухами, — глаз ему не зря выбили. Как часто ссорилась бабушка с соседями из-за одноглазого петуха!
Только-только наступает утро, а к нам уже заявляется сосед, что живет справа.
— Уважаемая Хагоз! — окликает он бабушку. — Ваш одноглазый шайтан не дает проходу моему петуху. Так же нельзя, вы будете, наконец, следить за своим драчуном?
— Следить? — Бабушка принимает вызов соседа. — Значит, мне нужно заковать моего петуха в кандалы?! А на ваше «одноглазый шайтан» я отвечу так: лучше быть одноглазым, чем бесклювым! Мой одноглазый все-таки мужчина! А ваш бесклювый трусом был, трусом и останется!..
Днем к нам прибегает второй сосед, тот, что живет слева.
— Уважаемая Хагоз! — кричит он бабушке. — Ваш одноглазый петух потравил мне всю кукурузу в огороде! Или вы посадите его в курятник, или…
— Или, — продолжает бабушка, усмехаясь и подбочениваясь, — вы почините свой забор… Только, я замечаю, у некоторых людей язык лучше работает, чем руки. Они нагородят слов до небес, а вот топором пять раз взмахнуть им лень…
Моя бабушка за словом в карман не лезет. Язык у нее острее бритвы. Поэтому соседи с ней спорить не любят…
Зарезав одноглазого драчуна, бабушка вдруг прониклась к нему жалостью. Сейчас ей казалось, что другого такого петуха в ауле днем с огнем не сыщешь.
— Этот петух дороже барана стоит, — сказала она мне, оторвавшись на минуту от стола, на котором лежала уже наполовину лысая тушка. Ощупав взглядом мое лицо, припудренное уличной пылью, она горько усмехнулась. — Подумать только, и ради этого дуралея я заколола такого прекрасного петуха!
Я понимал, почему она так говорила. Ей хотелось, чтобы я оценил ее жертву. Но думал я сейчас о другом и поддакивать бабушке не собирался. В конце концов, почему это я так высоко должен ставить ее петуха, если он мне никогда не нравился?
Думалось мне о разном. И, конечно, прежде всего о фотографии, на которой бы собралась вся наша семья. Удастся ли сделать такую? Мне казалось, что без фотографа здесь не обойтись. А вот фотографа-то в ауле и нет! В Грозный надо ехать! Как тут быть?
Я вздохнул. Я понимал, что поехать в Грозный — задачка не из легких. И все-таки в глубине души надеялся побывать там в течение лета. Вдруг мама захочет наведаться в Грозный и скажет мне: «Гапур, едем со мной»? Или дядя Абу туда отправится — ведь его часто вызывают на совещания. Уж тогда я лопну, а упрошу его взять меня за компанию…
Лето большое — все может быть!
И тут, в который уж раз, я вспомнил, что начались каникулы, и чуть не засмеялся от счастья.
Если б у меня был голос нарта-великана, я бы закричал на весь мир: «ДА ЗДРАВСТВУЮТ КАНИКУЛЫ!» Пусть люди знают, что есть на свете Гапур, что он перешел в шестой класс, что у него начались каникулы и он так рад, что не может справиться со своей радостью!
Как это здорово — чувствовать себя свободным человеком! Не надо в школу ходить! Не надо домашних заданий выполнять! А вместо школы и домашних заданий хочешь — гуляй в лесу, хочешь — плавай на Сунже, хочешь — гоняй в футбол… Веселая жизнь! Лучшей и не придумаешь!..
— У тебя что, язык к нёбу присох? — прерывает мои мысли бабушка. — Одного этого петуха хватило бы для того, чтобы осчастливить самого почетного гостя!
Я смотрю на бабушку: руки у нее двигаются быстро; срывая перья, она резко отбрасывает их в сторону. «Сердится», — понимаю я. Мне хочется сказать бабушке что-нибудь хорошее, утешительное.
Теперь тебя хоть соседи беспокоить не будут, — говорю я. — Мы ведь из-за этого петуха со всеми перессорились… Прервав работу, бабушка внимательно посмотрела на меня поверх очков, съехавших на кончик носа. Она старалась узнать, действительно ли я рад тому, что со смертью одноглазого петуха у нее будет меньше неприятностей с соседями? Что-то в моем лице ее насторожило, и она тут же начала обличать меня:
— Не верю я твоему сочувствию! Ты меня никогда не жалел и сейчас не жалеешь! Пожалел волк барашка — оставил одни костяшки!..