— Ну как дела? Какие новости? — спросил Холодилин.
— Новости? Обычные. На полях хрю-фью-сины начались хрю-сенние работы. Быр-быр. На южном хрю-бережье Крыма в полном разгаре хрю-рортный сезон. Хрю-зидент хрю-ландии посетил быр-быро-строительный завод.
— Да я не об этом, — сказал Холодилин. — Доехал ты хорошо?
— Нормально доехал.
— А у меня щётка испортилась в электромоторе.
— Как же так? А ты куда смотрел?
— Я тут ни при чём. Электромотор при перевозке полагается привинчивать к полу. Чтобы он не болтался. А хозяева этого не сделали.
— А что же ты не сделал?
— Да там каждая гайка больше меня. Я не то что завинтить — сдвинуть её не могу. Вот щётка и разбилась, потому что автомобиль трясло. Нет у тебя запасной?
— Нет. Если только из проигрывателя взять.
— Слушай, возьми, пожалуйста. А то завтра холодильник включат, а он не работает. И мне конец.
— А послезавтра радиолу включат, и тогда мне конец?
— Понимаешь, — сказал Холодилин, — холодильник за городом важнее, чем танцы. И потом, мне не хочется, чтобы контору мою ругали, прокатную. Она-то здесь не виновата.
— А когда отдашь? — спросил Новости Дня.
— Быстро. Только с управлением свяжусь. Они через два дня доставят.
— Ладно, по рукам, хоть и не нравится мне всё это. Пойдём сначала дачу смотреть. Потом щётку переставим.
Всё было бы хорошо, да вот беда — девочка Таня не совсем спала. И всё из-за такого интересного переезда. Одна половинка её уже почти заснула и шептала: «Спи, спи, Танюша. Уже поздно». А вторая никак не хотела засыпать и говорила: «Не спи! Не спи, Татьяна! Здесь какие-то человечки с фонариками. Их надо поймать».
Эти две половинки всегда враждовали между собой. Одна уговаривала Таню быть послушной девочкой, не капризничать, убирать игрушки, вовремя ложиться спать. А вторая — наоборот: залезть на шкаф, стукнуть кого-нибудь лопаткой, отрезать себе косички ножницами.
Когда верх брала первая половинка, девочку называли Танечкой, Танюшкой, Танюшечкой. А когда вторая — только Татьяной. А мы будем называть эти половинки — Юшечкой или Яной. Как будто в Тане живут две девочки.
Так вот, Юшечка наконец заснула. А Яна ещё долго таращила глаза. Вернее, один глаз. Ох, какие интересные были эти человечки! Жаль, что они вскорости покинули комнату и ушли на кухню-террасу.
— Слышите? — сказал Холодилин.
За окнами раздавались свист и щёлканье.
— Что это? — спросил Пылесосин. — Милиция?
Холодилин рассмеялся:
— Это соловьи. Они всегда поют за городом.
— Хорошо поют. Заслушаешься! — сказал Буре. — Вот бы мне их в часы вместо Машки.
— Ничего, — успокоил его Холодилин. — Она здесь настоящую кукушку послушает, тоже неплохо куковать начнёт.
— А это кто поёт? — спросил Новости Дня.
— Вот это «пили-пили»? — переспросил Холодилин. — Это сверчок.
— Да нет, не «пили-пили», а «дыр-дыр-дыр».
— Кажется, это мыши скребут.
И точно: в углу послышался писк, какая-то возня, и из норки на пол выбрались два серых мышонка. Они деловито отряхнулись, вытащили из норки белый флажок и барабан, построились в шеренгу и пошли. Под барабанный бой они подошли к человечкам и остановились.
— Привет! — сказал тот, который был повыше и держал флаг. — Вы гарантийные?
— Гарантийные, — ответил Холодилин.
— Мы пришли объявить вам войну! — Тут мышонок поменьше и потолще важно забарабанил дробь.
— Почему? — спросил Холодилин.
— Мы всегда воюем с гарантийными! Это наш дом, — ответил высокий мышонок. — Мы здесь главные!
— Ну и пожалуйста. А воевать-то зачем?
— Понятия не имеем. Такие обычаи сложились здесь за века. А наш солдат не думает: у нас, мышей, солдат выполняет обычаи веков. Таков наш серый герой.
А маленький всё барабанил.
— Слушай, — вдруг сказал Холодилин тому, что повыше, — сыру хочешь?
Тот вытянулся в струнку:
— Да здравствует его величество король ещё как!
И непонятно было, что «ещё как»: то ли король, то ли сыр.
— Пошли, — сказал Холодилин и повёл «серого героя» к себе.
Остальные человечки окружили маленького мышонка. Около него лежал белый переговорный флаг.
— А где вы живёте?
— А много вас?
— Три, четыре, пять, семнадцать, двадцать, одиннадцать! Во! — сказал он.
— А ты умеешь считать-то? — спросил Новости Дня.
— А как же! Раз, два, три, четыре, двадцать один, пятнадцать, триста! И ещё.
— Блистательно! — рассмеялся радиомастер.
— А вы злые? — спросил Пылесосин.