Он уже даже не был уверен, что мальчишка-маг, этот чертов Людовик, все-таки мертв, он уже опасался, что поражение их могло быть значительно более громким, чем показалось поначалу.
Все пошло прахом, все! Ритуал был разрушен, ворасы, из которых они надеялись создать послушную армию, так и остались пауками, а Анхель — один из немногих, кто мог обращаться человеком, меняя облик, был лишен этой возможности. Он остался один, совершенно один, помощи ждать ему было неоткуда, и что делать, что предпринимать, оборотень не знал. Впервые за прошедшие полторы тысячи лет он вдруг вновь ощутил себя маленьким ребенком, мальчишкой, живущим на улице, всеми забытым и всеми покинутым, слабым и не способным себя защитить.
Он закрыл лицо руками и тяжело вздохнул. Анхель не давал ему падать духом, Анхель поддерживал в нем волю к победе, а он в ответ старался поддерживать его… Но Анхеля нет. Что, если его уже и не будет?.. Что, если он совершил ошибку, что… если он и вправду убил своего друга?..
Пальцы его задрожали; Чеслав скрипнул зубами, опуская руки и сжимая их в кулаки. Нет, нельзя поддаваться панике, нельзя! Отчаяние — забавная игрушка, если его умело использовать, им можно позабавиться, но никогда нельзя подпускать его чересчур близко к сердцу, никогда нельзя позволять ему одолеть себя.
— Мы справимся… — прошептал он, устремляя взгляд на емкость, прикрытую платком, — Как всегда, Ан, мы со всем справимся… я…
— Учитель! — знакомый, одновременно раздражающий и радующий сейчас взволнованный голос, раздавшись от входных дверей поместья, заставил оборотня медленно подняться на ноги, переводя взгляд туда.
В комнату, очевидно, учуяв или услышав его присутствие здесь, почти бегом влетел знакомый темноволосый молодой мужчина с прозрачно-карими глазами и, замерев, медленно перевел дыхание. На губах его отразилась неуверенная улыбка.
— Я… я сумел сбежать, учитель, — он немного расправил плечи, — Глупцы, оставили все свои заклятия и зелья рядом со мной, оставили на целую Великую ночь! Я сумел снять их заклятие, мне хватило сил, я вновь могу… — он внезапно осекся и, окинув комнату взглядом, совсем другим тоном прибавил, — А где господин Анхель?..
Чеслав мрачно улыбнулся. Радоваться успехам своего ученика он сейчас был не в настроении.
— Можно сказать, что господина Анхеля… сейчас с нами нет, — он мимолетно сжал губы, не позволяя себе пропустить горечь в голос, — Можно сказать… что они сумели одолеть нас, Вик. Но я верну его! — в глазах оборотня вспыхнул желтый огонь; он сжал кулаки, — Я обязательно его верну и, черт возьми, не ограничу свою месть одним убитым мальчишкой! Всех, всех и каждого из них…
— Учитель… — Виктор, неуверенно прерывая собеседника, чуть повернул голову набок, — Я… о каком мальчишке идет речь?.. Я бежал, да, но знал, что, когда они сбегут от вас, проигравшие, они приползут в замок, я ждал… Хотел узнать, я слышал… кое-что. Людовик, этот мальчик, один из моих потомков, — на губах мужчины мимолетно отразилась слабая улыбка, — Он был без сознания, когда они вернулись, но после мастер ввел ему то, что называл «ненавистью»…
Чеслав вскинул руку, останавливая его и, хмурясь, прошелся по комнате. Предчувствие его не обмануло — поражение они потерпели более громкое, чем он хотел надеяться, и даже отомстить за него не сумели. Он. Не сумел.
— Я не думал, что он пойдет на это… — оборотень куснул себя за губу, напряженно размышляя о чем-то, затем вдруг махнул рукой, — А может, оно и к лучшему. Если мальчишка будет ненавидеть дядю, если они будут грызться между собой… Мне это только на руку, Вик, нам на руку! Расскажи мне еще, — он остановился прямо перед ворасом, склоняя голову набок, — Ты слышал еще какие-нибудь разговоры?
Виктор пожал плечами. Разговоры-то он слышал, но смысл их особенно не уловил, поэтому в полезности информации сомневался.
— Они говорили о каком-то мече, собирались отправиться за ним, — он развел руки в стороны, — Трудно сказать, учитель, в их речах было много сумбура — судя по всему, они были счастливы своей победой, счастливы, что жив Людовик, и не желали думать ни о чем другом. Впрочем, и собрание они долго не проводили — все были уставшими, и все предпочли разойтись по спальням. Да, я еще слышал… — он задумчиво облизал губы, — Кое-что странное. Когда покидал замок, поднялся по стене и слышал из открытого окна… Тот хранитель памяти, на которого вы велели мне напасть, — мужчина заинтересованно воззрился на внимающего ему собеседника, — Дружок Рене… Он, видимо, очень плох. Мои стилеты бьют без промаха, вы знаете, но я слышал, будто у него жар… Они считают, что он мог быть отравлен, но я знаю, что не травил его.