Угрызения совести мучили ее. Да, она не сделала ничего особенного — просто сообщила своему давнему и не слишком приятному знакомому, где искать меч, могущий лишить силы даже самого могущественного из ныне живущих магов. Самого могущественного… ее родного сына. Что, если именно это и задумал Чеслав, что, если своей целью он вновь, как и прежде, избрал его? Альберта… Антуана.
Она тяжело вздохнула, постукивая пальцами по столешнице. Свое обещание оборотень исполнил — она осталась невредимой, была сопровождена его клевретом до своего дома, и даже была предоставлена сама себе, оставлена без дополнительной слежки! Но легче от этого почему-то не было.
Она хотела жить, она не хотела умирать — желание вполне понятное и совершенно объяснимое, однако… не достойное матери.
С Альбертом Альжбета не ладила. Она прекрасно знала, как относится к ней сын, как он презирает ее за принятое некогда решение отдать его в богатую семью, продать его, и не могла обвинять его в этом. Быть может, на его месте она и сама бы вела себя так.
Она даже не знала, известно ли сыну, что в этом мире, обычном, не переделанном его силой, мире, она все еще жива. Он не интересовался ей, он никогда не считал и не смог бы вновь счесть ее матерью, да и она, говоря начистоту, далеко не всегда думала о судьбе отданного в семью де Нормонд сына, но… Все-таки когда-то именно она дала ему жизнь, она произвела его на свет. Разве не должна была она теперь пойти на смерть, лишь бы защитить его?..
С другой стороны, Антуан взрослый человек. Если он не хочет знать ее, то почему она должна думать о нем? Он уже давно даже не Антуан, он — Альберт де Нормонд, сын Натали и Гийона! Не ее сын. И в то же время, ее.
Альжбета тяжело вздохнула и, окинув взглядом столешницу, протянула руку к пучку гусиных перьев, нужного ей и для магии, и для готовки. Сейчас ей было нужно только одно.
Несколько слов, написанных на маленьком листочке, плотно обернутом вокруг нижней части пера, — послание сыну, просьба, на которую он мог и не ответить. Она еще раз вздохнула и, подбросив перо в воздух, сильно дунула, тотчас же начиная что-то поспешно шептать.
Перо упало… и исчезло, испарилось, отправляясь по нужному адресу.
Женщина закрыла глаза. Как будет разговаривать с сыном, она представляла слабо.
…Альберт сидел за столом в каморке, когда на столешнице перед ним внезапно образовалось гусиное перо с очень бросающейся в глаза запиской на нем. Позади него, на кушетке, валяли дурака Андре и Людовик, уже начавший приходить в себя после дозы ненависти и даже способный терпеть присутствие дяди; в гостиной должна была находиться Татьяна с Анри — семейная идиллия казалась нерушимой, даже не взирая на все еще не готовое противоядие, и все еще больного Дэйва. Нарушена она оказалась, на взгляд великого мага, очень грубо.
— Эй, — он оглянулся через плечо, привлекая к себе внимание сына и племянника, — Прервитесь на минутку. Я получил послание.
Молодые люди недоуменно переглянулись. Людовик пару раз стиснул эспандер, Андре дернул себя за серьгу в ухе — никто из них не знал, кто и каким образом мог бы передать послание их старшему родственнику, и оба терялись в догадках.
— От кого? — экс-капитан все-таки подал голос первым. Его кузен, пожав плечами, предпочел задать другой вопрос.
— Каким образом? Или тебе смс пришло?
— Смс, — мрачновато отозвался мастер, аккуратно разматывая листочек бумаги, обернутый вокруг пера, — От кого-то, владеющего магической… Черт побери! — он вскочил так резко, что стул, на котором он сидел, опрокинулся на пол.
Луи, подпрыгнув от неожиданности, развел руки в стороны.
— Так обязательно нас пугать? Что тебе там за ужасы написали? — он прижал к груди руку с эспандером, — Только не говори, что ребята ничего не нашли!
Андре, более чуткий к перепадам настроения отца, недовольно покосился на него, отмахиваясь.
— Папа, что такое?
— Старая ведьма! — Альберт, злой, как тысяча чертей, раздраженно сунул в руки сыну записку, — Читай, Андре, читай вслух! Проклятая мерзавка, как она смеет?!
Контрабандист, хмурясь, поднял записку на уровень глаз, принимаясь читать.
— «Мой дорогой сын, прошу вас о встрече. А.л. Б.», — он опустил записку и, переглянувшись с растерянным кузеном, приподнял брови, — «А.л. Б.» — это…
— Альжбета ла Бошер! — голос великого мага походил на рык дикого зверя, — Эта мерзкая ведьма, смеет обращаться ко мне!..