Он понимал, что поступает плохо. Сознавал это очень хорошо, но все равно не был способен устоять.
Сегодня, когда он оказался один в холле, когда сквозь щель между входных дверей до него долетело мягкое и нежное дыхание осеннего ветерка, он не смог удержаться.
И вот, теперь он был здесь. В лесу, таком любимом и знакомом лесу, брел по опавшей листве, по сухим иголкам, любовался игрой осенних красок, слушал щебет птиц и шорох невидимых зверей… Он наслаждался жизнью, отдыхал сердцем и душою, и совершенно не жалел о том, что столь бессовестно нарушил наказ матери не покидать Нормонд.
Встретить кого-то в этих местах паренек не ожидал, даже не думал, что здесь кто-то может вдруг оказаться, поэтому, завидев среди деревьев чью-то фигуру, поспешил спрятаться в кустах.
Фигура медленно приблизилась, превращаясь в женщину — очень печальную, заплаканную и усталую женщину, чье лицо поражало какой-то привычной безнадежностью, и остановилась, глядя сквозь ветви на замок.
С губ ее сорвался слабый вздох, обернувшийся рыдающим стоном, и мальчик не выдержал.
Ребенком он был добрым, чутким к чужим страданиям и позволить незнакомке плакать у него на глазах не мог.
— Почему вы плачете? — его звонкий голос нарушил печальное уединение женщины, заставляя ее вздрогнуть и перевести взгляд на юного собеседника. Грусть в ее глазах сменилась недоверчивым изумлением, тенью какой-то невероятной догадки, и она растерянно заморгала.
— Кто ты, мальчик?
— Анри, — паренек, не видя смысла скрывать свое имя, пожал плечами, — Я живу в том замке, на который вы смотрите. Но почему вы плачете? Вы ударились, вам больно?
Женщина слабо улыбнулась и, опустив голову, тяжело вздохнула.
— Да… мне больно, мальчик мой, очень больно… как, должно быть, и тебе, — она подняла взгляд и заметив на лице маленького собеседника недоумение, чуть слышно прибавила, — Твой дедушка… я слышала, что он… он…
Анри удивленно вскинул брови. О том, что дедушка жив, он уже знал и даже успел посидеть у него на коленях перед тем, как сбежал из замка, поэтому сейчас испытывал самое искреннее изумление.
— А что дедушка? Он жив, если вы об этом, хорошо себя чувствует. Ой… — внезапно сообразив, что болтать слишком много, наверное, не стоило бы, тем более, что говорит он с незнакомой дамой, мальчишка прикрыл рот ладонью, — А вам зачем?..
— Жив?.. — женщина, словно и не услышав вопроса мальчика, неуверенно улыбнулась и, вглядевшись в него, как будто в поисках подвоха, заулыбалась шире, — Антуан жив! О, Боже, какое великое счастье! Мой сын, мой мальчик…
— Ваш сын?.. — до Анри медленно начало доходить, с кем он говорит, и он неуверенно попятился, — Так вы что… мама моего дедушки?..
Женщина, широко улыбаясь, радостно кивнула.
— Он не признает этого, малыш, — тем не менее, предпочла сообщить она истину, — И, наверное, никогда не признает. Но я безумно счастлива знать, что он жив, и ты передай ему… нет, — внезапно сообразив, что мальчику, скорее всего, покидать замок не разрешали, а уже тем более не следовало ему говорить с незнакомыми, она нахмурилась, — Ничего не передавай дедушке, Анри. Беги домой, мой маленький мальчик, скорее возвращайся обратно! В этом лесу с каждым днем становится все опаснее.
Анри, не слишком напуганный, но изрядно впечатленный общением с прабабушкой, быстро кивнул и, непрестанно оглядываясь на нее через плечо, бросился к замку.
Альжбета осталась одна. Несколько секунд она, улыбаясь, смотрела вслед столь неожиданно встреченному правнуку, затем перевела взгляд на замок и, прижав сомкнутые ладони к губам, прошептала давно забытые слова молитвы, прося небеса о здравии сына.
После чего, глубоко и счастливо вздохнув, повернулась и уверенно зашагала сквозь лес назад, к своей избушке, где ее должен был ждать раненный оборотень.
Она отошла не слишком далеко, хотя и довольно для того, чтобы маленький Анри успел добраться до замка.
— С кем ты говорила? — знакомый жестокий голос заставил ее, содрогнувшись, остановиться и испуганно уставиться на его обладателя, небрежно привалившегося плечом к ближайшей сосне.
— Тебе… — женщина сглотнула, — Не следовало вставать. Ты должен набираться сил…
— Мне захотелось пройтись, — бросил Чеслав, продолжая сверлить ее взглядом, — Так с кем ты говорила? Я слышал голоса.
Альжбета замялась. Выдавать правнука ей не хотелось, однако о том, что ложь рыжий оборотень чует за версту, она была слишком хорошо осведомлена.