— И что, у тебя их много?
— Да, так! Одна. Но какая!
— А я думаю, что ни какая! Ничего не было! Поняла?
— Как же так? Было, я помню!
— А что ты помнишь?
— Я все помню! Как я к ней…
— Что, что? О чем ты? Да ты вчера пьяна была! Тебе напомнить? Ты даже не помнишь, как за собой ухаживала. А ты говоришь мне, что ты была с ней! Да, если бы так было, то она бы сейчас была с тобой! Как это такое, возможно, посуди сама! Да если бы я, да с любимым….
— Прекрати, слышишь! Заткнись! Я была, была с ней. Ты поняла, дура!
— Ага! Еще скажи, что ты ей, все, как себе делала пальчиками.
— Ну, да! Я ведь об этом!
— Ну, тогда, если ты в ней была, как ты утверждаешь, в ней самой и своими пальчиками, то возьми и докажи. Они что, пахнут, они изменили свой вкус?
Я так в них вцепилась, словно хотела их откусить. Но ничего не получилось мне доказать. Никому!
— Ничего не пойму? Я же была, нет правда!
— Нет! Это был сон. Ты вспомни, какой тебе сон реальный и накануне приснился? Ну, что вспомнила? Так, что…
— Нет, нет!!! Не сон!
— Мне жаль, ей богу, но, то о чем ты, все–таки больше похоже на сон. На хороший и точно такой же и сексуальный, как накануне. Так, что не мечись, успокойся. В конце–то концов, у нее спроси? И потом, как ты?
— А что я?
— Ну, хотела тебя спросить, как дела? Настроение как? И эти, ну эти, как твои критические дни?
И тут я осознала, что может она и права? И потом, вот же доказательства у меня на лицо. Отодвинула резинку трусов и вижу, что там, где вчера так все не очень–то хорошо, сегодня уже все!
— Все закончилось!
— Ну, вот и хорошо! Это, я скажу тебе, самое что ни есть хорошо! Забудь, сны ведь разные бываю. Бывают и вещие сны. Потому, с новыми силами возьмись и живи! Пока!
— Пока! Но, вот же, дела? Так и не поймешь?
— Буду ждать ее и никуда сегодня. Все! Хватит. Пора навести образцовый и флотский порядок. Так, это что у нас….?
А сны сбываются?
— Это от сотрясения мозга у тебя так. — Говорит Женька. — У меня никогда не сбываются никакие сны.
— Нет, не мозга, а сисек сотрясения. Ты, вот, что! Тебе пора уже, Мариночка так, что бы у него от твоих сисек сотрясение мозга наступило.
Это девки обсуждают то, о чем это я им, только, как бы намекаю. О сне своем с былью, или небылью, рассказала и мы обсуждаем. Зойка тут же, сидит и молчит. И этим меня еще сильнее раздражает. Я и спросить ее боюсь о чем–то, так как вдруг она скажет, что это все было на самом деле. Я уже не раз пыталась с ней взглядами встретиться, но она, как назло, мне каждый раз глаза в сторону отводила. Я еще подумала.
Ну, посмотри ты на меня? Ты, что же не понимаешь, что я только о том и думаю? Ну, хотя бы разик, я бы все сразу поняла. Нет, вот же Коза — зеленые глаза. Сидит себе тихоня. Меня все сильнее ее поведение раздражает. Ты, так? Так, сейчас я тебе устрою.
— Ну, все, девки! Служба есть служба, пора. Кстати, Сафронова? Как там у тебя с нарядами вне очереди?
Она на меня даже не взглянула! Ну, чем же мне ее зацепить? Ах, да!
— Значит так, Сафронова пойдет вместо…
— Вместо меня, можно? Ну, пожалуйста? Товарищ старшина?
— А это почему так?
— Да у нее, товарищ старшина, жених приехал и ей уже не терпится с ним….
— Ну, если так!
— Так, так!
— Ну, тогда…
Глянула на Зойку. Она все так же неподвижно и безучастно, как будто, это ее не касается.
— Ну, а вы, что скажите, товарищ штрафница? Когда свои наряды будем отстаивать?
Сафронова? Я к тебе, кажется, обращаюсь?
И тут она как глянула на меня? Ой, и дура же я? Что я наделала? Сердце как дало! Мне даже дурно и я почти задыхаясь.
— Нет, не сейчас. В следующий раз! Сафронова, мне с тобой переговорить надо. Так, что ты там сказала, насчет приезда мамы?
— О чем это вы? Товарищ старшина второй статьи?
Она меня губит! Зачем? Почему? Ведь я же все во взгляде ее усмотрела! Это она, она моя девочка! Моя и я с ней ночью….
Пытаюсь ее спасти, а вернее то, что я к ней сейчас испытываю! И я уже неуверенно ей и всем, кто уже с интересом наблюдают за нашей дуэлью.
— Ну, ты же говорила, насчет матери? Что она приезжает…
— Какой матери? Чьей?
Ну, что же ты, дурочка, не понимаешь меня? Что ты делаешь? Милая, остановись, прекрати! Не надо!!!
— Так! — Говорю. — Что там у нас еще?
— А как же я? Может мне можно подмениться? Мариночка?
— Да, Маринка! Надо ее отпускать. В чем дело? — Шумят девчонки.
А потом слышу, обидное, до чертиков!
— Ну, да, как целоваться, так можно, а как в наряд, так…