Обида, прозвучавшая в словах Анастасии, вернула де Брильи спокойное расположение духа. Он вытер рот, сложил салфетку и удобно откинулся на спинку стула.
- Вы, русские,очень обидчивы.Я заметил, что сами себя вы ругаете, как ни одна нация в мире,а стоит открыть рот немцу или французу,как вы сразу лезете в драку. Я не ругаю Россию. Я ее не понимаю. Видимо, сам климат, эта бескрайняя равнина, бесплодная почва, полное отсутствие гор, эти ужасные елки…
- Все в кучу, - прошептала Анастасия.
- … создают особый характер: покорный,ленивый,примитивный. Единственно, на что русские способны, это на подражание. Вообрази, в Москве у меня поломался замок от дорожного саквояжа, и русский оружейник взялся сделать подобный. Старый замок был сделан в Париже и сделан с изъяном- трудно вставлялся ключик.Казалось, делаешь новый замок- убери изъян, тем более,что это просто. Так нет, звезда моя,- голос француза звучал торжествующе, - оружейник сделал замок-копию с тем же изъяном. У русских нет гениев. Есть один талант - подражать!
Анастасия слушала внимательно, улыбалась и покачивала ногой в такт словам шевалье. Если тот замолкал на мгновение, чтобы глотнуть вина, башмачок замирал, но стоило французу продолжить рассказ, как он опять начинал маятником отсчитывать время.
- А баня?Разве в состоянии цивилизованный человек понять,что такое русская баня? Когда я увидел зимой голых мужчин и женщин, которые барахтались в снегу, я решил, что мне изменило зрение, что я сошел с ума. «Кто эти люди? - спросил я своего спутника. - Самоубийцы?» - «Успокойтесь,- ответил он мне. - Это баня». Рубленый дом, откуда валит дым, а в нем в чаду и угаре русские занимаются вакханалией, развратом! И такие бани, говорят, есть в каждом доме, даже в приличном. Впрочем, это не для девичьих ушек. Прости, звезда моя…
- Сережа, ты говоришь чушь. В банях моются.
- Цивилизованный человек моется другим способом. Мне рассказывали, что русские ходят в баню дважды в неделю, а то и чаще. Тех, кто не соблюдает э… э… - в лице шевалье появилось этакое легкое, интимное выражение,- их обычаев, они секут розгами, здесь же в бане. Розги, благо, всегда под рукой, их вымачивают в кипятке…
- Калистрат, - позвала негромко Анастасия. Сторож явился сразу, словно стоял под дверью и ждал, что его позовут: - Истопи завтра баню с утра. Да пожарче. Мыться будем.
Шевелье несмело покосился на Анастасию. То холодна, как русалка, то вот… баня. Что ж, он честный человек, но этому он не будет противиться.
- А теперь спать, - Анастасия сладко зевнула. - Друг мой, Сережа, пойди скажи Лизавете, чтобы положила грелку в постель. Сыро…
9
Калистрат Иванович протопил баню по всем правилам. Рано утром по туману натаскал воды с озера, наполнил бочки. Григорий нарубил сухих березовых дров. Горели они жарко, до оранжевости раскалили камни очага. В чугунном котле запарил сторож березовый веник и выплеснул желтую воду на камни для запаха.
Когда баня наполнилась ядреным, стоячим паром и ушел, испа «рился запах гари, голый по пояс сторож выглянул из дверей.
- Григорий, иди раздевай барина. Дай ему тулуп. Не смотри, что сейчас лето. Над озером туман бродит. Француз- он хлипкий. У нас в Петербурге одна парижская княжна в кровати себе нос отморозила.
В гостиной Анастасия давала де Брельи последние указания.
- Все понял,- согласно кивал головой шевалье.- Я разденусь в доме, надену, как это… халат на меху… тулуп. Я буду делать все, что скажет Григорий. - И совал в руки кучера флаконы с жидким мылом и ароматической водой. Григорий брал их осторожно, как ядовитых жуков, и рассовывал по карманам.
«Баня- это варварство,- размышлял француз,- однако это пикантно, будет что рассказать в Париже». И шепнул в золотой локон:
- А ты когда придешь, звезда моя?
- Потом, потом, иди. Григорий, хорошо попарь барина! Пусть он по достоинству оценит русскую баню.
В окно Анастасия проследила, как де Брильи пересек двор. Фигура его в тулупе, одетом на голое тело, и в модных башмаках выглядела несколько странно, но значительно. «Осанистый, - подумала она, - важный, чужой».
Как только дверь бани захлопнулась, Анастасия бросилась в комнату шевалье.
Француз меж тем скинул в маленькой передней тулуп, и Григорий, уже раздетый донага, услужливо распахнул перед ним дверь мыльной.
- Дым! Почему дым?- воскликнул шевалье, когда жаркий пар окутал его с головы до ног. - Ах, да… В банях всегда дым. Господи, да здесь, как в аду!