С той поры друзья при всяком удобном случае подтрунивали над Алексеем, сочиняя образ некой обиженной дамы, чью жизнь будет защищать Алешка в далеких портах.
- Алешка! - крикнул Александр. - Хватит ногами болтать. Лучше становись в позицию. Будем отрабатывать фланконаду. Ты сегодня отвратительно дрался.
- Зато он хорошо дрался вчера, - разомлевшим голосом сказал Никита, - с Котовым… Ювелирная была битва. Но больше бряцать оружием не надо, это утомляет… Гардемарины, а где белая коза? Я к ней привык. Почему она не идет?
- Тьфу на вас!- обиженно сказал Алексей.- Как вы можете, право… Уже сутки прошли. Неужели замнут дело?
- Вряд ли, мой друг, - сказал Никита, обмахиваясь платком.
- Так чего тянут?
- Фискал рожу боится показать. Вот когда синяк чуть-чуть слиняет, он глазенапы свои красные почистит и пред глазами директора предстанет- так, мол, и так… А дальше колодки, Владимирка, Сибирь…
- Да ну тебя к черту. Голова идет кругом…
- Послушай, Алеша, когда мысли твои в смятении, - начал Александр патетическим тоном, - и голова идет кругом, возьми шпагу и разогрей мышцы. Это научит тебя презирать боль, очистит мозг от скверны и прибавит уменья в обращении с благородным оружием. Саша встал, одернул камзол, легким щелчком поправил манжеты, хотя этого и не требовалось, Сашин костюм всегда в безукоризненном порядке.
- Ремесло гладиаторов, - проворчал Никита и опять лег, закинув за голову длинные руки.
Алексей, по опыту зная, что Саша не отвяжется, вынул ноги из воды и долго махал ими в воздухе, пытаясь сбить капли.
- Башмаки надень, поскользнешься…
- Да ну… - бросил Алеша, разыскивая под лопухами шпагу.
В его больших, серых у зрачка и ярко синих по ободку глазах тоска: «Кой черт Сашке надо, чтобы я фехтовал? Почему я перед ним робею? И вообще иду у них на поводу… Оскорбление не достигает мудреца… И вот я как циник Крат… И Никита уже не советует повесить мне на щеку табличку! И еще зубоскалят: колодки, Сибирь!…»
- Начнем! Ты усвоил одни парады: кварту и винту, а нужно еще уметь рипост и контррипост…
Алексей встал в позицию и сделал выпад.
- Не так, не так, - тут же закричал Саша. - Нет в тебе настоящей злости. Шпагу держишь ватно!В бою главное крепкая, подвижная кисть. Слушай… Гамбург, а хочешь, Венеция… Ночь… Твой фрегат у причала, и ты пошел в таверну выпить стаканчик рома, а хочешь, пива… Та-ак! Теперь дегаже - выводи мою рапиру из линии прямого удара. Укол! Экий ты неловкий… Смотри на меня! Я не друг твой Александр Белов, я пьяный шкипер у таверны и обижаю даму. Видишь, она плачет? «Ух ты, мерзавец!- кричишь ты. Дегаже, укол!» Какого такого дьявола, сэр, какого черта, разрази вас гром!- или как там ругаются пьяные шкипера? Так, хорошо… Умница, тебя главное разозлить!
Потные фехтовальщики повалились на траву. Никита приоткрыл глаз.
- А если так… Ночь, Петербург, фрегат, кабак… И где-то на его задворках пьяный мужик таскает за косу свою дочь. «Вы что это делаете, сэр? - кричит наш горячий друг и выхватывает шпагу. Мужик повалится в ноги, а потом за это заступничество уж с дочкой посчитается…
- Любишь ты, Никита, Россию ругать, - крикнул Александр и навалился на разморенного приятеля.
Короткая схватка, и вот уже Белов лежит внизу, а Никита, скрутив ему руки, нравоучает:
- Главное, предугадать движение противника.» Сила отражается силой - так говорили древние. Дегаже, удар!
- Оленев, Белов, прекратите! Как вы можете? Вот ураки! Никита, оглянись, вон твоя коза пришла. Князь, тебя коза ищет!
Из-за кустов действительно появились сначала рога, потом аккуратная жующая мордочка.
- Где-то у меня был хлеб. - Никита сунул руку в карман.
Александр сбросил с себя тяжелое тело и, привалившись к вязу, начал приводить себя в порядок.
- В субботу спектакль, - как бы про себя сказал Алеша.
- На спектакль отпустят, - отозвался Никита участливо. - И потом нас еще не посадили. Вас посадят и выпустят, а меня и впрямь могут в солдаты списать. В прошлом году, когда Чичигов Василий уезжал в Кронштадт, уговорились мы, что через год-два приду под его начало. Вслед за Берингом мечтали пойти. А теперь…
- И что говорят по этому поводу жители Афин? - усмехнулся Саша.
- Жители Афин, а также государь Алексей Михайлович в своем уложении говорят, - Никита усмехнулся, - мол, береги честь смолоду…
- Как платье снову, - тут же отозвался Саша.
- Опять вы за свое… Честь! Знать бы что это такое!
- Я думаю. - В лице Никиты вдруг появилось задумчивое, даже растерянное слегка выражение. Алеша знал это грустное выражение, и особенно любил друга в эти минуты. - Честь - это твое достоинство, как ты сам его понимаешь. И если ты видишь неуважение достоинства твоей личности, - голос Никиты зазвенел, - то это надобно пресечь! Потому что… жизнь наша принадлежит отечеству, но честь - никому.