— Теперь уже достоверно известно, — сказала она графу, — что заговор открыл Лесток.
— Да ну? — вежливо бросил граф, не отрываясь от письма.
— Арман де Лесток, — пояснила вдова Саше, — министр медицинской канцелярии и лейб-медик императрицы. Он ее еще в детстве лечил. И вообразите, — вдова опять потянулась к графу, — главные заговорщицы — дамы!
— Я думаю, тайной канцелярии это неважно, — заметил граф. — И потом… среди заговорщиков хватает мужчин. Говорят, даже австрийский посол Ботта против государыни Елизаветы старание имел.
— Ах вздор какой! Австрийский двор нам не враг. Это все наши амазонки интересничают! Вы знали Анастасию Ягужинскую, граф? Такая прелестная девица, а тоже поддалась соблазну. Правда, ее на время отпустили. Позо-о-р! Теперь она находится под домашним арестом.
— Вот вам письмо, — сказал граф, посыпая бумагу тальком. — Если племянник мой вам поможет, то клянусь слабым здоровьем своим, это будет самое достойное из всех дел на его службе, — граф пожевал губами, — государству нашему весьма полезной, а по сути своей палочной и мерзопакостной…
Саша удивленно посмотрел на графа, ему не терпелось уйти.
— Садитесь, Александр Федорович, — жеманно сказала вдова. — Я вам тоже напишу рекомендательное письмо. Граф Путятин стар, но богат… и связи имеет немалые.
Дом Бестужевой в тихом переулке. Какой-то человек подозрительного вида шнырял в кустах, поглядывая на окно Анастасии, в котором горела свеча.
Задыхаясь от быстрой ходьбы, к липе, своему обычному наблюдательному пункту, подошел Саша, проводил взглядом щуплую фигуру.
— Шпион… — прошептал он брезгливо.
Вдруг звякнула створка окна, и появилась Анастасия. Спокойная, величественная, она села, рама стала резным обрамлением ее красоте. Знакомая щемящая мелодия опять зазвучала в душе Саши.
— Анастасия… — прошептал он восторженно.
Она заметила его, сделала какой-то жест и отошла вглубь комнаты. Саша поспешил спрятаться за липу…..Анастасия села перед зеркалом.
— Одеваться будете? — робко спросила камеристка Лиза.
— Куда одеваться, дура! — взъярилась Анастасия. — На допрос? — Но вдруг остыла, посмотрела на себя в зеркало. — Принеси юбку с бантами… ту, цвета майской травы, платье-робу на малых фижмах, еще ларец маленький принеси.
Лиза ушла исполнять приказание.
— Коли явятся за мной опять, так уж лучше быть одетой, — сказала она своему отражению и начала песню: «Ах маменька, маменька, погубила ты мою молодость…»
Лиза тем временем вернулась с роскошным платьем. Начала облачать барыню, но Анастасия раздраженно хлопнула ее по рукам.
— Да не тяни так сильно! — слезливо крикнула она. — Волосы уложи!
Лиза занялась прической Анастасии, а та стала примерять драгоценности из материнского ларца, напевая самой себе:
— Это не подходит… Жемчуг требует томности… Алмазы для радости… Бирюза для ожидания… и кораллы для любви… Не носить мне камни драгоценные. Лишь один камень, большой и черный, приготовила мне судьба. Повесить его на шею и в омут… И поплакать будет некому…
Лиза перекрестилась.
— Смотри, Лиза, крест, — Анастасия показала камеристке большой крест в алмазах и перестала петь. — Его пожаловал прадеду моему царь Федор, — она вдруг упала головой в раскрытые ладони и заплакала, потом справилась со слезами и голосом деловым и строгим сказала: — Коли придет этот… француз — принять немедля!..
Саша был так взволнован, что не заметил, как на улицу въехала дорожная карета и остановилась поодаль, и только когда какой-то человек в плаще вошел в дом, Саша насторожился. Он оглянулся по сторонам, шпиона нигде не было. Саша вскинул глаза, осматривая нижний сук, и полез на дерево. Комната видна была ему как на ладони. Человек вошел в комнату Анастасии, сбросил плащ и что-то быстро и, как показалось Саше, раздраженно заговорил, отчаянно жестикулируя. Анастасия закрыла окно и задернула шторы.
— Беда… — тоскливо прошептал Саша.
Шевалье кончил длинную восторженную фразу по-французски и замер, глядя на Анастасию.
— Насколько я поняла, — сказала она, — вы предлагаете мне любовь неземную и себя в попутчики. Так?
— Так… звезда моя.
— Вот славно! Вы говорите по-русски!
— Направляясь в вашу варварскую страну… — начал француз, но Анастасия перебила его.
— Вы богаты? У вас много душ?
— Я богат, но душа у меня одна, — улыбнулся де Брильи. — Во Франции нет рабства, мадемуазель…
— К делу, месье!
— Мой род знатен. Герцог Франзак по материнской линии, шурин моей тетки по отцовской линии. Маркиз де Ламот-Туффье…