И он заливался беззвучным смехом, вытирая платком свою вспотевшую лысину.
Как только озадаченная супруга выходила, из-за приоткрытой двери снова доносилось:
— Это несомненно здесь… Керкийон двигался от русла высохшей реки на юго-восток… Четыре конных перехода за одиннадцать часов… И не забыть захватить бархатные мешочки для ювелирных изделий!
Наконец настал решающий день. Искатель сокровищ уселся в кабину изрядно потрёпанного дисковидного хрономобиля — самого надёжного из всех имеющихся, как заверили его в бюро проката. Управиться с машиной было нетрудно: нажатием на кнопки надо было набрать цифровую комбинацию — дату прошлого или будущего (вплоть до минут), в которую требовалось переместиться. Правда, тут же, на приборной панели, имелась строгая надпись, категорически запрещавшая несанкционированное перемещение в прошлое глубже 2170 года — времени изобретения хрономобилей. Но кто узнает, если перемахнуть за эту границу всего на несколько часов?
Пфафферу было известно, что в «запретное» прошлое наведывались не только любознательные учёные. Целые гангстерские банды специализировались на подобных путешествиях, несмотря на угрозу тюремного заключения и высоких штрафов. Конечно, в исторические события хрономобильные воры не вмешивались. Это было слишком рискованно для них же самих. Ведь существовала такая вещь, как людская память, которая могла донести до будущего, а значит — до полиции времени, сведения об их деяниях. И всё же скрыть свои летательные аппараты от глаз людей прошлого им зачастую не удавалось. Предания о загадочных летающих объектах встречаются во все времена и у всех народов — предания, однако, настолько туманные, что вычислить по ним какую-то определённую машину и привлечь её водителя к ответственности было почти невозможно. Худший вариант для хрономобилиста, рискнувшего залететь в «запретное» прошлое — это сразу напороться на патруль полиции времени. Но шансы разминуться с этими сверхбдительными ищейками были весьма велики, поскольку те не могли удержать под своим наблюдением весь пространственно-временной массив прошлого. Смельчак, залетевший туда, примерно в семидесяти случаях из ста ускользал от вездесущего патруля и, очутившись, например, в Голландии семнадцатого века, инкогнито прогуливался по улицам тамошних городов и за гроши покупал картину у нищего старика Рембрандта, чтобы затем, вернувшись в будущее, неслыханно обогатиться.
Дисколёт, мигая красными и зелёным огнями, взлетел над лужайкой в окрестностях Цюриха и… растаял в воздухе. Пфаффер почувствовал лишь лёгкое головокружение (и то главным образом с непривычки), когда надавил на последнюю кнопку, ответственную за переход сквозь время. И тотчас, придя в себя, увидел за стеклом иллюминатора ночное небо 1786 года.
Хрономобиль, хоть и был уже в другом времени, всё ещё находился в той точке над поверхностью Земли, где состоялось перемещение. То есть, под ним по-прежнему простиралась Швейцария. Только там, где ещё минуту назад зеленели ухоженные лужайки с площадками для гольфа, теперь темнел густой лес, блестела лента ручья и светилось окно уединённой избушки. Мирный, идиллический пейзаж седой старины! Но Пфафферу некогда было на него любоваться. Он включил скорость, и аппарат, развернувшись, рванул на юго-восток. Путь его лежал через Малую Азию и Палестину прямым ходом в Аравию.
В первые минуты полёта Пфаффера больше всего беспокоила возможность напороться на полицейский патруль. Радары на аппаратах этих ищеек обладали дьявольской чуткостью, они могли засечь его чуть ли не с противоположного полушария планеты… Но он летел, никто его не беспокоил, и небо было безоблачным, полным звёзд… У искателя сокровищ понемногу отлегло на душе.
Хрономобиль мчался стремительно, и уже через полчаса внизу поплыли пески Аравийской пустыни. Пфаффер замедлил скорость и повёл аппарат на снижение. За бортом проносились оазисы, холмы, какие-то руины, экзотические стоянки бедуинов… Замаячил чёрный силуэт трёх пальм, словно растущих из одного корня, — ориентир, указанный Керкийоном. Поодаль виднелись чахлая рощица и тёмные плиты древнего пересохшего колодца. Звёздный свет струил на них своё серебристое сияние. Всё вокруг молчало и ничто не шевелилось…
У Пфаффера от волнения дрожали руки, когда он дёргал за рычаги, сажая машину. Он прозевал момент посадки и слишком поздно выдвинул шасси; стойки всё же вонзились в землю, но хрономобиль при этом сильно тряхнуло. С минуту из дюз било бесшумное пламя, оплавляя почву. Пфаффер выждал, пока оно погаснет, и вылез. Достал из кабины пару пустых мешков, прицепил к поясу фонарик и заторопился к пещере.