– Мальчик спит так чутко. Вероятно, будет разумно устроить его в другой комнате, пока принц еще не вернулся, – предложил Омар.
– Мы с Халидом – его родители. Колыбель останется здесь.
– Если принц вернется в том же настроении, что и уходил, то непременно разбудит малыша. Эстер кивнула в знак согласия.
– Если такой шум повторится, я последую за своим сыном в другое помещение.
– Запомни еще одно мудрое изречение, принцесса. «Тишина укрощает шум. После шума всегда наступает тишина».
Эстер только фыркнула в ответ. Евнух, не потревожив Кемаля, поднял колыбель и вынес ее за порог, прошептав на ходу:
– Лана позаботится о маленьком принце, а я вернусь с ужином для тебя.
После ухода Омара Эстер распахнула дверь в сад, глубоко вдохнула ароматы цветов, но ничего не смогла увидеть сквозь плотный саван, которым подползающий с моря туман постепенно окутывал окрестности и саму Девичью Башню.
«Где же Халид? – гадала Эстер. – Смягчился ли его гнев? Почему он никак не может понять, что мне нужен священник, благословивший наш брак?»
«К черту священника!» – вдруг решила Эстер. Единственно, кто ей был действительно нужен, это ее муж. Она нуждалась в ласке его сильных рук, в тепле его тела, в его любви и нежности.
С благословением священника или без него Эстер вожделела своего супруга. И она получит то, что хочет. Непременно и очень скоро.
Закрыв дверь в сад, Эстер почти бегом устремилась к своему сундуку и опустилась на колени. Подняв крышку и порывшись как следует в его глубинах, она извлекла кафтан, созданный специально для соблазнения мужчин.
Он был из тончайшего полупрозрачного шелка цвета слоновой кости и спереди скреплялся тремя лентами, которые можно было развязать в один момент. Эстер разделась догола и облачилась в этот наряд. Потом принялась расхаживать по комнате, томясь в ожидании мужа.
На скрипнувшую чуть слышно дверь она отреагировала мгновенно, но это был всего лишь Омар с обещанным ужином. Разместив на столе принесенные блюда, евнух заметил почти не тронутый шербет и посмотрел на свою госпожу с удивлением. Его план не осуществился, но, судя по всему, в нем нет надобности. И без шербета в настроении госпожи произошла разительная перемена.
Как тигрица в клетке, Эстер металась по комнате и наконец набросилась на евнуха с
криком:
– Немедленно позови принца! Ее слова были словно волшебное заклинание. Принц явился сам, и немедленно. Халид, потрясенный недавним свиданием с призраком на башне, получил еще и второй удар, увидев свой Дикий Цветок в наряде, предназначенном для возбуждения мужской похоти.
– Ужин подан, – не к месту сказал Омар и тотчас улетучился.
Мягкая, томная, зазывающая улыбка делала личико Эстер еще более красивым. Противиться ее притягательной красоте было немыслимо. Она сама, первая, подошла к нему и развязала три ленты на кафтане. Легкий наряд спал с ее плеч, и она предстала перед мужем во всей своей великолепной женственной наготе. Единственным ее покровом были медно-рыжие волосы, расчесанные стараниями Омара и ниспадающие за спиной ниже тонкой талии. От подобного безмолвного приглашения невозможно было отказаться.
Руки Эстер обвились вокруг его шеи, а обнаженное тело прижалось к нему, обдавая Халида жаром сквозь одежду. Ему не терпелось сбросить с себя все, но Эстер не торопила события. Она подставила ему сначала щеку, потом губы для поцелуя и, наконец, руку с зажившими ранами.
– Наверное, моя рука стала уродливой, – кокетливо убирая ее от его губ, произнесла Эстер. Халид же повторил ее собственные слова:
– Шрамы – это знак храбрости, проявленной в бою, а твои мне будут просто милы.
В ответ Эстер чуть слышно что-то простонала и покрыла жадными поцелуями его лицо, рассеченное шрамом. За этот шрам многие прозвали его чудовищем, но нашлась красавица, которая увидела даже в его уродстве особую привлекательность, подтверждение его доблести и твердости характера.
Ей тоже хотелось сейчас, в эти мгновения, проявить характер, волю и настойчивость. Эстер сама принялась раздевать его, а он решил покориться.
– А вот и мой сказочный зверь, – обрадовалась она, обнаружив у него на груди под рубашкой подаренного ею массивного золотого грифона. Если раньше Халид сжимал в губах и ласкал языком кончики ее грудей, то теперь Эстер повторяла его действия. У Халида от этой сладострастной ласки перехватило дыхание.
Эстер опустилась на колени и прижалась лицом к его животу. Плотское желание, требующее немедленного удовлетворения, пробудило в ней столько энергии, что она неосознанным взмахом руки смела на ковер все блюда со стола, накрытого заботливым Омаром.
Очарованный и несколько сбитый с толку этим порывом страсти, Халид опустился на софу и позволил ей раздеть себя. Пальцы Эстер пробежали, едва касаясь кожи, по его животу, отыскали завязку, распустили ее и двинулись в обратный путь, стягивая с него шаровары.
И вот они оба обнажены, и все, чем одарила их природа, теперь доступно взглядам. Эстер потянулась к тому, что отличает мужчину от женщины, что составляет предмет особой гордости сильной половины человечества. Она провела языком по длинному стволу, и путешествие по нему вперед и обратно доставляло ей удовольствие. В конце концов ее язык принялся описывать колдовские узоры вокруг напрягшейся бархатистой головки.
Больше выносить эту то ли игру, то ли ласку Халид не смог. Он подхватил ее, привлек ее личико к своим губам, впился в ее прохладный рот алчным поцелуем.
– Теперь твоя очередь, – едва слышно прошептала Эстер.
Халид поднялся и опрокинул жену на стол, только что освобожденный ее стараниями. Теперь он взял инициативу на себя, расцеловал и приласкал ее груди и умелыми пальцами раздразнил ее лоно. Не только в врата в этой рай, он проник значительно глубже.