— Между прочим, не такая уж плохая мысль, — произнес шедший чуть сзади Виктор. — Давай, Сёма, убеди кузину мощными аргументами — меня ты уже частично убедил!
— Дружбан, в тебе я не сомневался! — просиял Семён. — Так вот, народ боится трудностей, не хочет их и готов поверить самым разным проходимцам. Был такой кадр в Афинах — Алкивиад. Он предложил экспедицию на Сиракузы, чтобы захватить их, подбил собрание одобрить этот поход вопреки мнению более опытных полководцев. Естественно, экспедиция окончилась полным пиздецом, погибли эти полководцы и куча граждан, а сам этот Алкивиад бежал в Спарту, то есть к главным врагам, и предложил им свои услуги. А после поражения Афин ещё вернулся и снова убедил народ дать ему власть. Нормально, да?
— Ну, Алкивиад — фигура весьма интересная. Поэтому пример твой грамотный, но далеко не типичный, Сёмушка. Так что продолжай, — уже более мягко ответила Лада.
«Забавляется кузина. Видимо, Сёма своими умными речами дотрандится до того, что она сама заставит Лерку охмурить его. Хорошо ли это для Сёмы? С точки зрения того, что девочки возьмут его в оборот — не особо. Лениться, бездельничать и заниматья херней ему станет совсем некогда».
Впереди, метрах в сорока, что-то быстро пробежало.
— Заяц! — Семён потянулся снимать ружье, но серого уже и след простыл — он ушёл в заросли.
— Оставь, — сказал Виктор. — Про демократию у тебя лучше получается.
Лада засмеялась и нагнулась завязать шнурок.
«Да, впечатляет», — несколко секунд парень палился на её крепкую задницу, да и Сёма тоже посматривал.
— Давайте ускоримся, а то мы до завтра здесь бродить будем, — сказала она.
Некоторое время шли молча и глядели по сторонам — где один заяц, там мог быть и ещё один.
— Продолжу, — нарушил тишину Семён. — Может, в древние времена, когда в городах жило три или четыре десятка тысяч людей, демократия и была возможна, но всё равно во время войн что в Греции, что в Риме выбирали диктаторов, которые единолично руководили армией. А потом эти диктаторы не хотели отдавать власть, разгоняли все эти собрания, устраивали террор и проводили всякие реформы, как Цезарь или Наполеон.
— Друг мой Семён, а не путаешь ли ты прямую демократию и представительскую? — весьма ехидно спросила Лада.
— Ну, нет, — как показалось Виктору, его дружбан на миг растерялся. — Разницы в принципе никакой нет.
— Да-а?
— Что современная демократия — это цирк, что древняя — один сплошной хаос. Всегда выбор стоял между кнутом, хлыстом и розгой. Стоит и сейчас. Что хочешь, то и выбирай из этого.
— Ох ты какой у нас анархист, оказывается, — хихикнула блондинка.
— Нет, я не анархист. Ты сказать дашь?
— Ладно, мы тебя внимательно слушаем! — Лада повернулась к Виктору и улыбнулась краем губ.
— Обычный народ, что в древние времена, что сейчас, он же вообще не знает и не понимает, кого и что ему предлагается выбирать. Что может понимать в политике железнодорожник или уборщица? У нас вот предлагают провести плебисцит по вопросу выборности судей в городских и областных судах — ну что может понимать какой-нибудь Вася-электрик из Иркутска или Ваня-алконавт из Оренбурга в таком важном вопросе? Зачем вообще такое надо отдавать на голосование толпе?
Для Виктора намерение о таком плебисците стало новостью.
— И когда это будет? — спросил он.
— Что, плебисцит? — повернулся к нему Сёма и Лада тоже.
— Ну да. В честь чего это? Выборность судей такого уровня — это что-то новенькое.
— Хотят в октябре провести, перед бюджетными чтениями. В Думе хотят взять за основу американскую систему с их подотчетностью и выборностью судей местным общинам, но как обычно, юридический комитет в попытке угнаться за популярностью крепко перегинает палку. А учитывая, что там сидят марковские и деникинские креатуры, разбавленные социал-демократами — их особо горластыми борцами за права рабочих из адвокатуры, то ничего хорошего от такой инициативы ждать не приходится, — разъяснила ему Лада.
— Вот и я об этом говорю! Я хотел идти учиться на юриста... — начал Семён, но его перебила блондинка:
— Но почему-то пошёл на банкира!
— Это не я решал, а папаша, — развел руками Сёма. — Вот видите — я вам доказал, что демократия — это полная херня!
— Допустим, не доказал, но привёл несколько убедительных аргументов, — усмехнулась Лада.
— А какие ещё вам аргументы нужны, мадемуазель Лада? В Америке — двухпартийная олигархия, в Японии — корпорократия, у нас — однопартийная олигархия по сути, раздираемая внутренними противоречиями. Разве что в Европе есть какие-то вроде открытые выборы, которые на что-то там у них влияют, и то не везде.