— Что это ты сегодня распетушился, Форжье? — засмеялся Марке, старшина пирожников. — Пшонной каши ты объелся, что ли? Подойди-ка сюда поближе, я дам тебе пирожков.
Но когда Форжье по простоте душевной подошел и вытащил уже из-за пояса деньги, Марке так огрел его кнутом, что на теле сразу вздулся синий рубец.
— Караул! Убивают! — завопил Форжье и изо всех сил запустил в Марке своей дубинной. Дубинка угодила, Марке в голову, и негодный пирожник повалился на землю.
Тем временем на шум сбежались мызники, которые неподалеку сбивали с деревьев орехи длинными шестами. Мызники принялись тузить пирожников, пастухи тоже не зевали, поднялся гвалт, крик, шум, и пирожники скоро поняли, что дело их дрянь. И действительно, пирожников задержали и отняли у них пять дюжин пирожков. Но это вовсе не был грабеж: за пирожки хозяевам было заплачено столько, сколько полагалось, да сверх того им дали еще в придачу сотню орехов и три корзины белого винограда. После этого пирожники помогли раненому Марке сесть на лошадь и вернулись обратно в Лернэ. Всю дорогу они ругались на чем свет стоит и грозили, что пастухам теперь не сдобровать.
А пастухи между тем угощались пирожками, закусывали их прекрасным виноградом, и от души посмеивались над хвастунами-пирожниками. Избитый Форжье растер свой рубец виноградным соком, и вскоре совершенно поправился.
Глава 7. О том, как король Пикрошоль объявил Грангузье войну.
Вернувшись в Лернэ, пирожники сейчас же, не пивши, не евши, бросились в замок к своему королю Пикрошолю. При этом они ревели как ослы, показывали на свои сломанные корзины, разорванные платья, раздавленные пирожки, а главное — на раненого Марке, и жаловались, что все это наделали пастухи и мызники Грангузье.
Король пришел в неистовую ярость и, не разбирая — как, что и почему, — приказал по всей стране кликнуть клич, чтобы каждый под страхом смертной казни явился вооруженный на площадь, ровно в полдень.
И вот по всему городу загремели барабаны, а сам Пикрошоль, пока ему готовили обед, пошел приводить в порядок свою артиллерию. И тотчас же пушки были поставлены на лафеты, целые возы были нагружены военным провиантом, на улицах зашумели развернутые знамена.
За обедом король назначал командующих войсками. Командиром передового отряда — авангарда он назначил господина Трепелю. В отряде господина Трепелю числилось 16 014 пищальников[2] и 30 011 наемных солдат. Командующим артиллерией был назначен господин Тукдильон, и под его командой было 914 пушек, бомбард, мортир, василисков и прочих тяжелых орудий.
Сам король и королевские принцы присоединились к войску. Когда все войско было в сборе, послали отряд легкой кавалерии на разведку — нет ли где поблизости засады. Разведчики донесли, что никакой засады нет, и что все вокруг тихо и спокойно.
Тогда Пикрошоль приказал армии выступать. И вот вся эта армия без всякого порядка, врассыпную бросилась в поле, ломая и уничтожая все, что встречалось на пути. Солдаты не щадили никого и ничего. Встречали они коров — резали коров, встречали овец — тащили овец, встречали баранов — ловили баранов. Кроме того солдаты забирали кур, цыплят, уток, гусей, свиней, поросят; сбивали орехи, обрывали виноград, ломали яблони и груши.
И никто им в этом не, препятствовал. Жители сдавались без сопротивления и только умоляли поменьше разбойничать.
— Мы же никогда не обижали вас, — говорили они солдатам, — за что же нам терпеть такие мученья?
Но солдаты в ответ только посмеивались.
— Мы вот вас научим, как есть наши пирожки, — говорили они и продолжали свое разбойничье дело.
Глава 8. О том, как один монашек спас виноградник от вражеского нашествия
Так они бесновались, пока не дошли до города Севилье. Севилье они разгромили до основания и направились дальше, к аббатству. Но оббатство оказалось запертым и под крепкой охраной. Тогда главная армия пошла дальше к Ведскому броду, а около аббатства оставила семь пеших отрядов и сотни две копейщиков. Солдаты тотчас кинулись ломать каменную стену, которой был окружен монастырский виноградник.
Бедняги монахи не знали, какому святому молиться, и на всякий случай так принялись барабанить в свои колокола, что свели с ума всех монастырских ворон. А после этого устроили еще торжественную процессию с пением псалмов и разных молитв.
