— Помилуйте! — воскликнул бравый французский полковник, симулируя благородное негодование. — Ведь основная цель нашей экспедиции — защитить вашу республику от австрийцев! Мы намерены поддержать правительство, избранное большинством народа, и добиться полного примирения Пия IX с римским народом.
Но римское правительство уже поняло подлинные намерения врага и постановило «на насилие ответить насилием». Мадзини отказался от своей идеализации «братской Французской республики», и Рим начал готовиться к обороне. В течение целой недели велась лихорадочная работа. Четыре литейные печи пылали день и ночь. Спешно изготовлялись снаряды, отливались пушки, чинились испорченные орудия. Под наблюдением опытных мастеров женщины и дети изготовляли порох и патроны. Баррикадная комиссия (Чернуски, Каттабене, Кальдези) организовала укрепление каждой улицы, всех городских ворот. В одном из своих воззваний они писали: «Наука баррикадного боя доступна всякому. Главное, это раз навсегда решить: «Мы больше не хотим владычества духовенства!» Французы хотят нам преподнести этот подарок. Пусть они оставят его себе… Граждане, сохраняйте лишь тог порядок, который они называют «анархией», — и республика победит!»
Между тем, выступив из Чивита-Веккии, генерал Удино занял 28 апреля Пало, 29-го — Кастель Гвидо. Оттуда он отправил к городу группу разведчиков. В том месте, где Via Aurelia делится на две ветви — «Старую» и «Новую», на страже стояли римские республиканские солдаты.
— Что вам нужно? — крикнули они иностранным солдатам.
— Мы идем в Рим!
— Вы не войдете в Рим!
— И все-таки мы войдем — во имя Французской республики!
— Во имя Римской республики — назад!
— Огонь! — скомандовал французский офицер (брат генерала Удино). Началась стычка.
На рассвете 30 апреля Удино подступил к Риму. Увидев вдали передовые части французов, римляне ударили в набат. Мгновенно укрепления покрылись тысячами граждан, получивших в арсенале оружие. Те, у кого не было оружия, занялись перевозкой раненых и убитых, транспортировкой провизии и боеприпасов. Шесть тысяч женщин предложили свои услуги госпиталям. Храбрые римлянки воодушевляли мужей и братьев и посылали в бой взрослых сыновей.
Позиции защитников Рима страдали серьезными недостатками: западные стены их укреплений были расположены ниже, чем возвышенность парков Корсини и Памфили, господствовавшая над городом. Гарибальди сразу понял, что отдать эту гору неприятелю было бы гибелью для Рима, и в тот же день поспешил занять эту высоту. Расположившись на возвышенной террасе виллы Корсини, Гарибальди мог следить за передвижением неприятеля, который собирался атаковать ворота Пертуза.
Первая атака Удино была успешно отбита. С городских стен грянуло несколько пушечных выстрелов, давших понять интервентам, что итальянцы собираются драться всерьез. Тогда французская батарея открыла огонь по Ватикану. Французы снова бросились в атаку, на этот раз на ворота Кавалледжиери, но не устояли перед огнем римских батарей и снова отступили. Удино сделал последнюю попытку: он велел одной из своих колонн с батареей обойти с севера выступ городских стен, защищающих Ватикан. Он надеялся ворваться в ворота Анджелика. Но обход по скверной дороге, по крутому склону оказался чересчур трудным для французов, тем более, что римская артиллерия продолжала их нещадно истреблять.
И тут-то Гарибальди впервые обрушился на неприятеля с юга. «Глубокая тропа»[32], отделявшая его от французов, пролегала по цветущей долине, покрытой виноградниками, и соединяла ворота Сан Панкрацио с главной дорогой в гавань Чивита-Веккии. По этой тропе двигались тысячи пехотинцев 20-го французского линейного полка; они шли на помощь своему арьергарду и правому флангу. Гарибальдийский авангард, состоявший из двухсот-трехсот студентов и ремесленников, с жаром напал на французов. Несмотря на храбрость добровольцев Гарибальди, прекрасно дисциплинированные французские войска оттеснили их почти до самых стен Рима. Тогда Гарибальди двинул в бой резервы под командой полковника Галлетти, выступившего из ворот Сан Панкрацио с восемьюстами опытных бойцов. Вместе с ними двигалась рота юных студентов, которые шли в бой первый раз в жизни.
Взбегая по холмам, перебираясь через глубокий ров, отделявший виллу Корсини от парка Памфили, гарибальдийцы ринулись в бой. Среди них ясно можно было различить «тигров. Монтевидео» — длинноволосых, бородатых людей в красных, ниспадавших до колен рубахах. В шуме и хаосе сражения возвышался на своем коне Гарибальди в белом американском пончо, невозмутимый и величественно-спокойный в самые опасные минуты.