Гарик прищурился. Перед ним стоял какой-то старикашка в серой поношенной шубе. Длинная нечёсаная борода доходила ему до пояса. Несмотря на холод, дед обходился без шапки и руковиц и, похоже, совсем не мёрз. А вот Гарик уже замёрз в своём свитере и в лёгких тапочках. Старик оказался довольно догадливым. Он вытащил из маленького рюкзачка детский пуховик и протянул его Гарику.
– Мама не велела мне доверять незнакомцам, – строго сказал Гарик. – Впрочем, я знаю, кто вы, – добавил он, приняв пуховик.
– Да? – приподнял брови старик. – И кто же я?
– Вы – Дед Мороз, – усмехнулся Гарик, одеваясь.
– Не может быть! – ахнул Дед Мороз. – Как ты догадался?!
– Понимаете, я не совсем обычный ребёнок, – сказал Гарик, надевая на голову полученную от старика шапочку. – Я знаю, что вы не ходите в красной сверкающей шубе и не раздаёте детям подарки из огромного мешка. Я также знаю, что во время войны с Кощеем вы отвечали за этот детский садик, где в то время находились многие «наши». Видно, вы и сейчас за него отвечаете. Скорее всего, когда я сбежал, сработала какой-то сигнал тревоги, и вы мгновенно телепортировались в садик.
– Что ты, Гарик! – продолжал удивляться Дед Мороз. – Я всего лишь пришёл, чтобы вручить тебе подарок!
– Вы не делаете подарков, – отрезал Гарик. – Подарки делают только родители, родственники и друзья. Но дети верят в то, что это вы. И эта вера поддерживает вашу магию. Но всё же я благодарен вам за тёплую одежду. Я верну её, как только доберусь до дома.
– До дома? Разве ты не пойдёшь на праздник?
– Нет.
– Почему же, Гарик?
– Не хочу.
– Что ж, тогда пошли домой. Я же, как ответственный, должен проследить, чтобы ты не убился по дороге.
Похоже, старик наконец перестал валять дурака и сюсюкаться с Гариком, как с дитём малым. Дед он неплохой, раз всё понял и не стал возражать.
– Я уже сказал воспитательнице, что тебя забрали домой, – сообщил Гарику Дед Мороз. – Она не будет волноваться.
– Она и не волновалась бы, – хмыкнул Гарик. – Я прекрасно понимаю, как она меня ненавидит. Если бы я помер, она была бы счастлива!
– Хе, а ты всё-таки совсем ещё ребёнок, раз на самом деле так считаешь.
Конечно, сейчас он начнёт убеждать Гарика, что Анна Николаевна его на самом деле очень любит и делает всё ради его блага, а Гарик просто слишком мал, чтобы это понять.
– Ты думаешь, что если в её смену из детского сада пропадёт ребёнок, её за это погладят по головке? Нет, Гарик, у неё была серьёзная причина искренне беспокоиться о тебе.
Гарик замедлил шаг и пристально посмотрел на Деда Мороза. Похоже, мальчик недооценил проницательность этого старика.
– Ты думаешь, Гарик, она сама по себе такая злая? Нет. Жизнь у неё нелёгкая. Представляешь: каждый день возиться с оравой орущих кровопийц.
– Представляю, – кивнул Гарик. – А зачем же она в детский садик работать пошла, раз детей не любит?
– Когда-то Анна Николаевна очень любила детей. Она думала, что это маленькие ангелочки. Вот и пошла учиться на воспитателя. Конечно, никто из старших тогда не потрудился ей объяснить, что эти ангелочки громко орут, портят вещи, иногда какаются в штанишки, часто не слушаются и капризничают. А главное, её не предупредили о том, что в группе этих орущих и какающих ангелочков будет штук этак двадцать сразу, и что за всеми надо уследить.
– А самой не судьба было об этом подумать? Очевидно же!
– Не для всех, – покачал головой Дед Мороз. – Дети часто смотрят на ту или иную профессию сквозь розовые очки. А взрослые редко ломают эти иллюзии. И что в итоге? А в итоге наивная девушка превратилась в усталую одинокую женщину, которая нянчит ораву неуправляемых детишек за какие-то жалкие копейки. Печальная, знаешь ли, судьба.
– Ладно, жизнь у неё не удалась, – неохотно согласился Гарик. – Но зачем её ещё и другим портить?! Ирку она на сквозняк ставила, так теперь бедная девочка вообще в садике не появляется, болеет всё время. А вдруг ей на всю жизнь здоровье загубили? Я уж не говорю о психических травмах! Когда несколько детей дерутся, она всех наказывает – и правых, и виноватых! А если один на другого нападает, а тот молчит – воспиталка даже ухом не поведёт! Федя с Васей недавно Аньку за косы схватили и в разные стороны тянули, она ревела. А Анна Николаевна сидит себе, читает Донцову. Я подбежал, Федю с Васькой пнул хорошенько, так меня ещё и в угол поставили!
– Ну, то, что здоровье девочке испортила – это грех большой, – сказал старик, поглаживая бороду. – А вот другое… Как ты там назвал эту травму?
– Психическая.
– Точно! Это тоже, Гарик, ужасная вещь. И потому я тебя спросить хочу: что ж ты сам, паразит этакий, товарищам такую психическую травму оставил? Хоть представляешь, каково им пришлось?