– Откуда ты, Панда?
– Из Селмы. Это здесь, в Техасе.
– И сегодня ты хочешь спеть нам без сопровождения?
– Да, сэр.
– Пять пар ушей просто умирают от желания услышать твое пение.
Не поднимая глаз, Панда вытащила изо рта жвачку и засунула за ухо. Потом она запела, совсем тихо. Когда же она наконец подняла голову, Джейн могла поклясться, что еще не видела таких широко раскрытых ртов. Панда издала пронзительный и невероятно сильный звук. Удивительно, как от него еще не упала вся эта бутафория. Песня, исполняемая Пандой, больше напоминала оперную арию. Джейн едва понимала слова, но чувства, вкладываемые этой девчонкой в пение, были настоящими и очень красивыми. По мере того как Панда пела, ее нелепая одежда и дурацкие часы стали куда-то исчезать вместе с ее робостью. Девчонка преображалась. Казалось, что не голос принадлежит ей, а она – голосу. Тело исчезло. Были лишь красные туфли, хотя голос обошелся бы и без них, и часы, болтающиеся прямо в воздухе.
Едва окончив петь, Панда тут же снова уставилась в пол. Она даже не увидела пять больших пальцев, поднятых вверх. Члены жюри держали их, пока она не осмелилась поднять голову. Реакция Панды была очень странной. Обеими руками она зажала рот, словно боясь разреветься.
– Прими наши поздравления, дорогая Панда, – сказал ей все тот же судья. – Ты отправишься в Город ангелов, поскольку твой голос такой же ангельский.
– Ой, спасибо! – Теперь Панда до ушей растянула рот в улыбке. – Даже не верится, что проскочила.
Она повернулась и ушла со сцены. Розовый комочек жвачки, выпавший у нее во время пения, остался лежать на полу. Один из рабочих сцены – молодой парень в комбинезоне – торопливо поднял жвачку. Он бережно нес розовый комочек, словно это был драгоценный камень.
Жюри закончило обсуждать выступление Панды. Зрителей опять призвали к тишине. А на сцену вышли долговязые, нескладные близнецы с одинаковыми укулеле[6].
Джейн удивилась: как она не заметила их в комнате ожидания? Рост парней был не менее шести с половиной футов. Оба тощие как жерди, с волосами соломенного цвета. Одного звали Бафорд, другого – Билли-Рей. Джейн не представляла, в каких местах так виртуозно коверкали английский язык. Сама она едва понимала их. Когда кто-то из судей поинтересовался, откуда они, близнецы ответили хором:
– Из Эл-А, сэр.
Судья расхохотался:
– Ну, парни, если вы из Лос-Анджелеса, тогда я – с Марса.
– Нет, мы не из Лос-Анджелеса, – растягивая слова, пояснил второй близнец. – Эл-А значит Нижняя Алабама[7].
– Да, сэр, – подхватил первый. – Мы живем чуть южнее Мобила.
Джейн не удержалась и хихикнула вслух.
– Давайте, парни. Мы вас слушаем.
Близнецы едва успели пропеть несколько фраз, как члены жюри дружно затрясли головой. Лица всех пятерых сморщились, как от зубной боли. Джейн хорошо понимала их состояние. Долговязые близнецы пели не просто плохо. Это было нечто отвратительное, даже чудовищное. Неужели никто и никогда не говорил им правды об их пении? А может, им просто захотелось шокировать жюри и насладиться произведенным эффектом? Пять больших пальцев были опущены вниз. Близнецы это видели, однако продолжали петь, бренча на укулеле.
– Довольно! Хватит! – крикнул главный судья. – Вы видите нашу оценку?
Близнецы умолкли. Теперь они отупело смотрели на судей.
– Мы можем спеть вам что-нибудь еще, – предложил один из братьев.
– Лучше не надо, – возразил судья. – Нам с избытком хватило того, что мы слышали.
– А давайте мы вам споем отрывочек из госпел? Это мы вместе сочинили.
Судьи отчаянно замотали головой, однако близнецы снова забренчали на укулеле и загнусавили.
– Их кто-нибудь удалит со сцены или нам это сделать самим? – не выдержал главный судья.
Двое работников сцены взяли близнецов под костлявые локотки и повели прочь со сцены. Удивительно, но парни продолжали тренькать на укулеле. Играть они, кстати, тоже не умели. Только когда хлопнула дверь, эта назойливая музыка оборвалась.
Туповатые близнецы заставили Джейн на время забыть о Калебе. А он уже стоял на сцене, с гитарой, когда-то купленной ею. Он держался настолько уверенно, настолько был на своем месте, что Джейн показалось: это не Калеб вписался в сценический антураж, а, наоборот, все декорации подстроили под него.
– Представься, молодой человек, и расскажи, откуда ты.
– Калеб Каммингс. Сиэтл.
– Что ж ты так далеко ехал? В Сиэтле тоже было прослушивание.
6