Ноги чуть дрожали, но это не помешало Джингшену подойти к следующему окну и выглянуть наружу. Между изогнутыми тёмными крышами домов, черепица которых переливалась оттенками синего, мерцали лазурные глыбы минералов. Неотшлифованные куски юйши служили хорошим украшением для города и оформления зданий.
Задумчиво проследив за облаками, плывущими в небе, Джингшен повернул голову в сторону кровати, на которой лежал Энлэй. Грудь юноши мерно вздымалась под плотным слоем бинтов, а в чёрных волосах, разметавшихся на простынях, застряло несколько хвоинок. Джи медленно подошёл к нему и опустился на пол.
— Мне жаль, что так вышло… — пробормотал он. — Если бы Топаз выбрал тебя, а не меня, мне было бы намного спокойнее. Шелкопряд не смог бы пробиться сквозь твой щит, а за себя мне не страшно — я ведь старик, — юноша хмыкнул, словно насмехаясь над собой. — Но Его Величество, внезапно оказавшийся божественным зверем, решил, что именно я достоин стать новым владельцем Священной Жемчужины. Почему? Не могу взять в толк.
Джингшен оперся рукой о кровать и схватился за лоб.
— Я прошу у тебя прощения, Энлэй. Ты очень помог нам, выпустив стрелу. И как ты смог попасть точно в глаз с такого расстояния? Ты что, тренировался в стрельбе из лука в тайне от меня? — он помолчал и, вздохнув, продолжил. — Я пытался отговорить тебя не идти со мной и сейчас не знаю, делал я это зря или нужно было настаивать на своем…
— Я сам сделал свой выбор, — раздался рядом хриплый, но мягкий голос.
Джи встрепенулся и поднял голову. Серые глаза Энлэя, прикрытые уставшими веками, сияли серебром в тусклом утреннем свете.
— Ты очнулся! — обрадовался Джингшен, подавшись вперед.
— Да… Был момент, я подумал, что умру, но… Судя по тому, как сильно у меня болит тело…
— Доктор Лан Хуа сказал, что у тебя трещина в ребре.
Энлэй поморщился.
— Как быстро она исчезнет?
— Через несколько недель поправишься. Очень больно?
— Терпимо, если не двигаться, — слабо улыбнулся Энлэй.
Джингшен встал и, отмахнувшись от снова накатившего головокружения, взял со стола гранатовый отвар.
— Выпей, полегчает, — Энлэй пошевелился, намереваясь приподняться, но Джи остановил его. — Не напрягайся, я сам.
Присев, юноша откупорил бутылку и, держа её в одной руке, осторожно приподнял голову друга. Энлэй сделал пару глотков, закрыл глаза и отвернул голову, дав понять, что больше не нужно.
— Ты пострадал больше всех, — Джингшен с виноватым видом привалился к изголовью кровати.
— Кто же знал, что Шелкопряд ринется на меня? В итоге всё закончилось хорошо. Мы ведь победили, да? — спросил Энлэй, со стоном повернув голову на подушке.
— Шелкопряда больше нет, — расплылся в улыбке Джингшен. — Сила Священной Жемчужины уничтожила его. Представляешь, если направить в неё всю энергию, то ее потоки ци оборачиваются двумя драконами!
— О, — удивился Энлэй. — Жаль, я пропустил это.
— Они большие и очень красивые! Их чешуя бесплотна, но переливается совсем как настоящая.
— С учителем всё в порядке? — прервал его музыкант. — И где мы?
— Хэ не пострадал, мы сейчас в Джучжи. Дождемся приезда моего отца и твоего выздоровления, а после сразу вернемся домой, хорошо?
— Твой отец приедет сюда?
— Лан Хуа попросил нас дождаться его здесь. Ты же не против?
— Нет, — вяло качнул головой Энлэй.
Джингшен посмотрел в окно, где среди облаков высоко над землей кружилась птица. Ветер шелестел занавесками, а юноша невольно вспомнил, как они пережидали дождь на постоялом дворе в Син Юне.
— Забавно вышло. Когда ты подошёл ко мне в чайной, я подумал, что ты так восхищен, потому что прибыл из другой страны и никогда не слышал музыки цитры. Мне показалось, что ты совсем неопытный и наивный, поэтому я предложил тебе переночевать у себя. Был уверен, что на следующий день мы попрощаемся.
— Но я уговорил тебя проводить меня до Анли, — обернулся Джи.
— Да, мне не хотелось уезжать, но, когда мы остановились у дяди, я внезапно понял, что слишком много времени пробыл один. При мысли, что я вернусь в свою разваливающуюся хижину, по вечерам буду в одиночестве сидеть на берегу, а днем всеми силами пытаться заработать денег, мне стало ужасно тоскливо. Ты собирался учиться у самого бессмертного, а что же я? Опять играть перед искушенной публикой? — он неловко кашлянул. — К тому же, мне начало казаться, что я привязался к тебе. Мою музыку редко хвалили, но ты каждый раз слушал её с таким радостным выражением лица, что…