— Я уверен, что Хэ согласится стать учителем для Джингшена. А где тебе жить… Даже не знаю. Энлэй, что будешь делать ты? — встрепенулся мужчина. — Если учитель нужен только твоему другу, чем ты займешься? Вернешься к родителям? Дэйя переживает за тебя…
Лицо Энлэя сначала побледнело, а потом покраснело.
— Нет! — выкрикнул он. — Я ни за что не вернусь к родителям. Выбросите эту мысль из головы, дядя!
— Хорошо, хорошо, — неловко пробормотал Цзимин. — Извини.
Остудив свой пыл и допив остатки зелёного чая, Энлэй неуверенно посмотрел на Джингшена, словно ожидая, что тот что-то скажет. Джи недоуменно приподнял бровь, не понимая, что друг ждёт от него. На лице музыканта промелькнула обида, а бледные губы поджались в разочаровании. Только тогда до Джи дошло, о чём хотел напомнить друг.
— Ой! — воскликнул он. — И я прошу у тебя прощения, Энлэй. Мы ведь толком не обсудили это с прошлой ночи. Моё предложение остаётся в силе — ты можешь поселиться на Туманных островах. Я попрошу Ло Фэй выделить для тебя дом, а временно ты можешь пожить у меня. Я уже несколько лет живу в гостевой комнате Обители, поэтому мой дом пустует. Но до того, как ты отправишься туда, мне нужно уведомить мою наставницу…
— Нет, — повторил музыкант. Снова встретившись взглядом со сбитым с толку Джи, он улыбнулся. — Не надо её предупреждать. Мы отправимся на Туманные острова вместе, — вздохнув, он продолжил. — Я хочу помочь тебе в поисках отца, Джингшен. И останусь в Долине Журавлей вместе с тобой.
Джингшен очень удивился и на его лице, словно распустившийся по весне цветок, расцвела радость. Сияя от счастья, он благодарно похлопал друга по плечу.
— Замечательно! — засмеялся Цзимин. — Ты, Джингшен, великодушный и щедрый юноша. Только вопрос остается прежним. Где вы оба будете жить?
— У нас ещё одна комната на втором этаже, — напомнила Чанчунь. — Но в ней поместится только один человек, и… Я использую ее как хранилище для чертежей.
— Тогда снимем недорогое жильё в городе? — предложил Джингшен. — У меня есть деньги, я смогу его оплатить.
— Не спешите, — Цзимин весело прищурился. — За годы обучения у Хэ я обнаружил, что кроме большого зала с алтарем и кухни, в храме есть и другие помещения. Однажды я забрёл в заброшенную комнату, где стояла пара кроватей. Как раз для вас. Думаю, Хэ не будет сильно сопротивляться, если я попрошу его поселить у себя двух скитающихся юношей, подающих большие надежды, — он ласково улыбнулся своим гостям. — Но тогда тебе, малыш Эн, придётся тренироваться, медитировать и играть в сянци15 вместе с другом.
— Играть в сянци? — переспросил Энлэй. — А это зачем?
— Чтобы развить навык стратегии. Когда я был моложе, Хэ часто мучил меня, заставляя играть с ним в эту игру. До того, как стал бессмертным, он любил проводить за ней вечера вместе со своими друзьями.
— Хорошо, я не против, — кивнул Эн. — Бессмертный не может научить бесполезному.
Джингшен вспомнил, что, когда он был подростком, Ло Фэй пыталась объяснить ему, как складывать оригами. Он сгибал листы бумаги сотни раз, но только испортил их, так и не сложив фигуру, хотя бы немного напоминающую журавля или бабочку. К концу дня он разозлился настолько, что сбросил все неудавшиеся фигурки со стола и, кипя от злости, ушёл в сад рвать сорняки.
— Уже вечер, а до храма идти неблизко. Отправимся в путь завтра, — наконец объявил Цзимин. — Пока отдыхайте. Чанчунь, милая, подготовь для них комнату. Одну ночь им всё- таки придётся потесниться в ней вдвоем.
Вечером Джингшен отправился прогуляться по городу, чтобы купить еды и заодно подыскать подарок для Ло Фэй. Он медленно шёл по центральной улице и дышал прохладным свежим воздухом, в нем веяло тоской, свойственной для осени: когда природа ещё не ушла в спячку, но распрощалась с солнечной и цветущей летней порой. Солнце уже клонилось к закату, но небо оставалось светлым. На нежном, бледно-голубом полотне лениво проплывали островки облаков, освещаемых с запада желтоватым светом.
Джи купил свежую выпечку к ужину и зашёл в ту книжную лавку, которую видел днем по дороге к дому Цзимина. Он осторожно прикрыл за собой дверь и окинул взглядом стеллажи с тонкими книжицами, толстыми томами и всевозможными свитками. На одной из стен магазина висело огромное изображение Вэнь, богини литературы, чьи пепельно-белые волосы и светло-желтое шёлковое одеяние сливались с цветом пергамента. Её полуприкрытые глаза скрывались за моноклем, а изящные руки держали четыре драгоценности кабинета учёного16. Джи смутно припомнил, что такое же изображение висело в библиотеке Обители.