Хэ сдержанно попрощался с ними, пожелал им достичь своих целей и, развернувшись, скрылся в дверях. Он не обернулся, не помахал ученикам из окна, но они оба знали, что учитель будет помнить о них, так же, как все семьсот лет он бережёт воспоминания о давних друзьях.
В весеннем лесу звонко пели птицы, а листья деревьев вернули себе прежнюю яркость и свежесть. Даже Анли зажил новой жизнью: улицы не выглядели такими пыльными, как осенью, а серые крыши домов блестели в лучах солнца.
Перед отъездом из города Чанчунь угостила Джингшена и Энлэя жареным рисом. Цзимин отсутствовал из-за дел в столице, поэтому дом находился в полном распоряжении женщины: на полу, столах и кушетках было разложено множество чертежей с набросками жилых зданий, чайных, павильонов и пагод. Чанчунь весело болтала с гостями и с интересом слушала об их учёбе у легендарного Благородного Генерала.
Когда они вышли во двор, Энлэй энергично побежал к фыркающему Чабрецу, который всю зиму простоял в конюшне за домом. Юноша ласково гладил коня по морде, пока Джингшен пытался самостоятельно запрячь его в повозку.
В полдень юноши покинули город и поехали по большой торговой дороге, по обе стороны от которой простирались зелёные поля и холмы. Однообразный пейзаж навевал на Джингшена скуку, поэтому он прилёг на дно повозки и углубился в чтение.
Через двое суток впереди показались ворота на въезде в столицу. Высокие столбы сторожили каменные статуи львов, а перекладины украшали синие и жёлтые узоры.
Даже издалека столица восхищала своим величественным видом. Крыши сотен домов сияли, словно новенькие золотые монеты, изящная черепица переливалась в мягком свете предзакатного неба, резко контрастируя с насыщенно-красными, багровыми стенами, на которые падали тени от коньков, лестниц и оград. Ближе к центру, где жили самые знатные и высокопоставленные лица империи, дворцы подпирали лакированные алые колонны, а балконы верхних этажей пестрели резьбой на любой вкус и цвет. Окна и двери зданий украшали изящные бумажные узоры цзяньчжи40, над которыми неделями кропотливо трудились мастера.
Джингшен с открытым ртом разглядывал всё вокруг. Привыкший к простоте архитектуры южных земель, юноша жмурил глаза от буйства красок. Сичоу, в отличие от других городов, был не просто поселением, где люди жили и работали, а символом могущества и влияния империи. В столице не было трущоб — только дюжина хижин на окраине, потому что аристократы старались потеснить бедняков, чтобы те не портили облик города своими изношенными одеждами. Выставленным из города бродягам приходилось искать себе приют в деревнях на юге или убежищах на границе с Долиной Камней. Те, кто не желал мириться с судьбой, становились разбойниками, нарушающими мирную жизнь столицы.
Законы Сичоу были просты и понятны. Если в карманах нет денег — здесь тебе не место.
Даже Джингшен и Энлэй, хоть и покрытые дорожной пылью, но всё же прилично одетые в ханьфу из добротной ткани, чувствовали себя неуютно под высокомерными взглядами чиновников и барышень, прикрывающих белые лица дорогими веерами.
— Теперь я понимаю, почему моя наставница отсюда уехала, — прошептал Джи на ухо Энлэю.
Тот пожал плечами и, помедлив, спросил:
— Сичоу — её родина?
— Да, она рассказывала мне, что жила здесь до своего совершеннолетия, во времена правления Обсидианового Императора, сына Топаза. Город несильно отличается от того, что я увидел в её воспоминаниях, но сотни лет назад он не был таким помпезным.
— Как по мне, здесь очень красиво, но слишком оживленно, — заметил Энлэй, придерживая поводья лошади. — Я люблю места поспокойнее.
— Удивительно, как у Ло Фэй, выросшей в столице, нет склонности к роскоши и дорогим нарядам. Ты не подумай, Обитель — самое богатый дом на Туманных островах, при его постройке использовали нефрит из Долины Камней. Наставница имеет тонкий вкус, но в её жилище и внешнем виде нет такой… вычурности.
Энлэй задумчиво кивнул, отвлёкшись на вишнёвые сады, окружающие Самоцветный дворец. На поверхности кристальных белых стен замка отражались облачно-розовые и коралловые краски небосвода.
— Надо найти гостиницу, — вспомнил Джингшен.
Скоро на углу одного из зданий внимательный Энлэй заметил написанную золотистыми иероглифами вывеску «Мань Вань»41. Их повозка въехала в мощёный внутренний двор, по сторонам которого стояли большие каменные фонари и горшки с зелёными деревцами. Под светом круглых бумажных фонариков улыбчивый лакей помог юношам распрячь Чабреца и проводил к стойке, за которой сидел владелец заведения. Плата за две комнаты обошлась Джингшену аж в двадцать тысяч лун, и он с вздохом сожаления передал деньги довольному хозяину.
40
Цзяньчжи — вырезание узоров из бумаги, один из видов традиционного народного декоративно-прикладного искусства Китая.