– Нет, – ровно отвечает парень, не отводя от меня взгляда, а я так и замираю с поднятым кулаком…
Ой… Александр же не знает, что такое страх… Насколько я помню из его рассказа, в последний раз он испытывал что-то похожее на страх много лет назад, когда мать впервые решила порезать его руки. Сколько ему тогда было? Лет шесть? Это было ужасно… После он просто отказался от этого чувства, не видя в нём никакого смысла… Сколько же он пережил…
Я вздрагиваю, когда бархатный голос задает не слишком волнующий его вопрос, но всё же ему было интересно узнать мой ответ. И что ему сказать? Нашёл, блин, у кого спросить…
– Ну… – стучу кончиком пальца по нижней губе, он внимательно наблюдает за мной, – Не знаю, как описать это…
– Тогда, зачем оно нужно?
У меня нет ответа…
– Заводи, – коротко буркнул парень, даже не взглянув на меня.
Я сперва даже не поняла, что он сказал и мне ли вообще. Вновь куксюсь и морщу нос, протягивая жалобным тоном его имя. Думала, что смогла хоть немного отвлечь его, чтобы мы… Чтобы что? Наоми, ты действительно подумала, что сможешь съехать с этого? Ты же уже сидишь в этой гребанной машине!
Жалобно тяну его имя, чтобы выразить всё нежелание подобного занятия и неспособность преодолеть свои страхи, косясь на те галлюцинации, что делали шаги к машине.
– О, ты знаешь, как меня зовут? – весело отзывается парень, глядя на меня восторженным взглядом, – А я уж подумал, что навсегда останусь придурком. Хотя ночью ты снова звала меня Алек, – широкая улыбка озаряет его лицо, заставляя моё краснеть, – Так много раз стонала моё имя. Было приятно? – ухмылка.
Что? К чему это всё? Неужели ему весело смущать меня, напоминая детали нашего секса? Ну, что за придурок…
– Приятно, – бурчу я куда-то в сторону.
– Она мертва.
Что?
Я вскидываю голову на брюнета, но он смотрит вперед. Туда, где стоят те люди. Он же не может их видеть. Нет… не может… Мы же не в гребанном романе, в котором есть магия… Это реальность… Александр не видит мои галлюцинации…
– Ты ведь видишь ту женщину, которая погибла в аварии, – это не вопрос. Его стальной взгляд снова направлен только на меня, – Это нормально… – он расслабленно откидывается на кресло, закинув руки за голову, – Тебе просто надо осознать, что она уже не вылезет из могилы и не появится перед тобой, – что он несет? – Ты на другом материке. Здесь она тебя не достанет, – он усмехается со своих слов, а я вспоминаю о…
– Как ее звали? – тихо шепчу я, дрожащими руками вставляя ключ.
Брюнет просто закрывает глаза на мой вопрос, он понял, о ком я, и делает тяжелый вздох, готовясь послать меня, куда по дальше, но я опережаю его, говоря, что ход за мной то.
Проворачиваю ключ.
Недостаточно…
Это была правда… В прошлый раз я не смогла продолжить поток своих беспрерывных вопросов из-за… а тогда был наш первый раз… да…
Внезапно пришло осознание, что я не сильно так и напрягаюсь после разговора о сегодняшней ночи…
Это заставляет его усмехнуться, но он продолжает молчать, наблюдая, как я сглатываю, вновь медленно поворачиваю ключ, как мои глаза расширяются, когда машина издает глубокое рычание, как от этого на моем лице расцветает улыбка, как я с опаской смотрю вперед на тех "людей", как медленно трогаюсь, а когда галлюцинация растворяется в воздухе, постепенно вдавливаю педаль газа.
– Сара… – также тихо отвечает Ньюман, когда мы останавливаемся на светофоре на пересечении Уилшир бульвар и Северной Альмонт Драйв, – Сара Хортон…
***
Мы не долго катались по городу, а когда подъехали к выезду из Лос-Анджелеса, Алек указал мне путь за городом, выполняя работу навигатора. Недоумевая, зачем нам за город, я машинально пыталась запомнить дорогу, сама не понимая, зачем. Она казалась мне знакомой. Наш путь занял около двух часов, и остановились мы возле домика Адриана в Сан-Диего, где ночевали каждый раз, когда приезжали сюда по пятницам. Вот, почему дорога была знакомой. Я не могла ее вспомнить, потому что сейчас полдень, и она освещена достаточно хорошо, нежели когда мы едем ночью.
Я удивленно смотрю на Ньюмана, который с необычным для него спокойствием выходит из машины и направляется в сторону дома. Спешу за ним и врезаюсь в его спину, когда парень резко тормозит перед ступеньками на крыльцо.
– Эй! – возмущаюсь я, потирая свой лоб после удара.
Обернувшийся на меня брюнет, посмотрел на меня как-то необычно: его рот растянулся в слабой улыбке, его глаза сужены, а начала бровей приподняты. Если бы это был не Алек, то я бы подумала, что он умиляется с открывшейся ему картины, но…