– Значит, берёшь меня в жёны, Повелитель Тьмы? – усмехаюсь, наблюдая за его красными щеками и напряжёнными мышцами. Он никак не может расслабиться…
Это была шутка, не более. Александр просто посмеялся над растерянностью Лайлы. Никто не собирался брать меня в жёны, а я… совершенно точно не собиралась выходить замуж… Я не рассчитывала на ответ – думала, как всегда, ухмыльнётся да глазами стрельнет, чтобы подразнить, но…
Возможно, мы слишком далеко зашли…
– А почему бы и нет?
На лице всё та же ухмылка и тот же хитрый взгляд, но что за ответ? Зачем он? Всё ещё пытается выиграть тот спор? Нашёл какую-то лазейку? Или я сдала себя в какой-то момент, раскрыв свои чувства?
Чёрт…
В любом случае это всё были шутки. Для него – точно, для меня – нет… У нас не было отношений. Мы не встречались, а лишь помогали друг другу… не более… Вся физическая близость – составляющее нашего “лечения”. Другому здесь не место… У него нет ко мне чувств. У… нас?.. нет чувств друг к другу…
В конце, когда мы избавимся от зависимости друг от друга, наши пути окончательно и бесповоротно разойдутся: я вернусь в Японию к папе, к карьере, а Алек… у него будущее в лакроссе, бизнесе отца… У него даже есть девушка – Маргарет… или Джордан? Даже две! Он явно не заскучает…
Больно…
– Ну, и чего ты залез в ванную, если вода слишком горячая для тебя, – бормочу, наблюдая, как его начало немного передёргивать от жара, – А ну быстро вылез! – командным голосом, и как ни странно, он повинуется, быстро выбравшись из воды, видимо, для него это действительно слишком горячо.
Потупив взгляд, обтирается и обматывает полотенце вокруг бёдер. Его щёки всё ещё красные, а сам он тише обычного. Возможно, смена температуры повлияла на него как-то не так?
Вода действительно была немного горячей, а для него… скорее всего, действительно эта ванна представляла собой котёл дьявола. В голове вплывает та статья про селфхарм. Горячая вода – один из методов… Прекрасно…
– Подойди, – он повинуется, и я спокойно касаюсь губами его лба под одну из его тупых шуток о моём непостоянстве, – Ты придурок! – взвизгиваю, отстранившись от него, как от кипятка, – У тебя жар! Какого хера ты залез в горячую ванну? Совсем мозги растерял из-за своего азарта?
Алек хитро улыбается, поглядывая на меня, за что я даю ему подзатыльник. Он слишком кроткий. Что с ним происходит?
– Твоё здоровье – шутка, что ли? – его это веселит, – Кто меня сегодня защитит, если ты сляжешь с лихорадкой? – ворчу, наблюдая, как взгляд его всё-таки становится осознанным.
Боже… Я не успеваю угнаться за его личностями… Они сменяются так же быстро, как меняется направление ветра…
***
– Нам действительно нужно ехать туда? – сонно бормочу, всё медленнее водя щёткой по зубам.
Я не хотела. Не горела желанием ехать ни к Гарсиа, ни на этот чёртов банкет… Ни там, ни там не должно произойти ничего хорошего, а страдать…
В зеркале отражался всякий кошмар: темные круги под глазами, немного осунутое лицо от недосыпа, гнездо на голове, и вообще я была какая-то помятая… А позади меня стояла картина Пикассо… Весь довольный, бодрый… и даже растрепанные волосы выглядели идеально…
И где он берет свою энергичность в такую рань?
Сейчас уже первый час… Он сказал, что мы в двенадцать будем уже в поместье Гарсиа, но из-за его жара мы провалялись ещё час, дожидаясь, пока температура спадёт, под действием лекарств. Надеюсь, это не болезнь…
– Конечно, сегодня же вечером “бал”, – как-то саркастично, – Тебе нужно подготовиться, – он целует меня в макушку, – Не переживай… – зевает, – Я пришлю к тебе стилиста, мой очень хороший приятель.
***
Лайла выносит мне мозг с первых минут пребывания в доме. Из её уст вылетают только вопросы и возмущения. Матерных слов я больше не слышала. Возможно, это было временное помутнение разума…
Стоило мне только пересечь порог их дома, как она выскочила словно из неоткуда и следовала за мной попятам, обсыпая всевозможным негодованием. Женщина не унималась, даже когда я зашла на кухню, где было всё семейство, тараторя, что я никогда теперь не смогу выйти замуж.
– Что происходит? – не выдерживает Нейт.
Беру прохладное молоко из холодильника и наливаю в стакан, а когда оборачиваюсь к присутствующим, оперевшись на столешницу, отмечаю, что брат сидит там же, где мы установили свои границы, и невольно улыбаюсь своей маленькой победе.