Мы не общались двенадцать лет, но, как оказалось, всё это время ты присматривал за мной через папу… Эти три месяца заменили мне все эти года. Мы смогли наверстать то упущенное время. Экспресс-программа, так сказать. Хе-хе…
Спасибо за все моменты, проведенные вместе. Спасибо, что поддерживал и был на моей стороне, что спас меня тогда, что ты мой брат.
Теперь ты можешь мне писать и звонить сам, а не через кого-то.
Не волнуйся, я последую твоему совету и отрекусь от тех, кто тянул меня вниз. Вот увидишь, через несколько лет ты увидишь меня по телику. Осталось только выпросить у папы новую гитару. Старую отдай своему дружочку и скажи, что он выиграл спор, как бы это грустно не звучало…
Не звони мне злым!
Люблю, твоя сис”
На столе оставляю одно единственное письмо для Лайлы, в котором извиняюсь за своё грубое в каких-то местах поведениях и прошу быть более заинтересованной в себе, а не в муже, хотя знаю, что она не послушается меня.
Грустный прекрасные сапфировые глаза встречают меня, когда открываю переднюю дверь Лексуса и сажусь внутрь.
– И какой же выбор правильный?
– Тот, от которого больнее всего, – безэмоционально шепчу свои первые слова с того случая.
Я истратила все свои минимальные запасы эмоций, что успели накопиться, этой ночью на письма. Больше нет… и как бы сильно я не хотела расплакаться и обнять Михаэля, но я не в состоянии…
Когда Миль паркуется, я протягиваю ему синюю бархатную шкатулку, в котором покоилась моя часть “Сапфирового сердца”, то есть часть, принадлежащая Королеве Изабелле, и прошу отдать ее лично в руки, и только после одобрительного кивка протягиваю ему ещё одиннадцать конвертов, чтобы он передал остальным, с кем я не смогла встретиться, и он послушно берет их, понимая, что не сможет никак повлиять на моё решение.
Миль, Нест, Брендон, Ади, Сэм, Кей, Перси, Оран, Артур Картер и два письма для Ньюмана (для Вина и Жанны). Вроде никого не забыла…
Александр… Я не нашла слов для него… По дороге лишь наскребла пару букв в СМСке, которую он прочтет только ближе к обеду, когда проснётся.
Наоми: Прости… Прощай…
Вижу, как Миль открывает письмо со своим именем, когда я уже захожу в здание, вижу, как его сапфировые глаза неотрывно бегают по строчкам. Я вижу их в последний раз…
На глаза наворачиваются слёзы, а в голову врываются сотни тех воспоминаний, что мы успели создать с ним вместе, и я через силу разворачиваюсь и иду дальше под сильную боль где-то глубоко в сердце, подавляя желание броситься обратно в тёплые объятия Миля, ко всей остальной команде…
И всё-таки я не хочу уезжать… не хочу расставаться со столь родными мне людбми…
Когда он заканчивает и поднимает глаза, полные слёз, меня уже нет в поле его видимости, я следила за ним через окна аэропорта на втором этаже зала ожиданий, истекая слезами. Я давилась ими, пока растерянные синие глаза бегали по зданию не в силах найти меня, как он с силой ударил по рулю и прислонился лбом к нему, явно проклиная себя…
Перед глазами проносится куча моментов пережитых здесь всего за три месяца:
Первая встреча с Нейтоном здесь в этом здании:
– Наоми? – кто-то цепляется за мое плечо, и я вздрагиваю, резко отпрянув от незнакомца.
Кожу моментально обжигает, и я вздрагиваю от пробежавшейся боли. Ненавижу, когда меня трогают чужие люди, особенно без разрешения. И так неожиданно. Тактичности ноль.
Смотрю на парня, вырвавшего меня из потока мыслей. Довольно высокий. Короткие темно-русые волосы. Карие глаза. Острые черты лица. Мускулистое тело, которое не скрывалось даже под его красной футболкой и чёрными пляжными шортами. Он довольно симпатичный.
Первая встреча с Алеком:
Как только он покинул мою комнату, я, не сдержав своего любопытства, вылетела на балкон. Под домом стоял чёрный кроссовер, оперевшись на дверь которого, стоял парень с сигаретой. Было темно, и я не смогла рассмотреть ни его, ни сидел ли кто-то ещё в машине. Зато я прекрасно почувствовала, что этот парень смотрит на меня. Он разглядывал меня секунд пять, а я его, никак не в силах оторвать своих глаз от него, после чего я почувствовала, что он улыбнулся. Незнакомец оттолкнулся от машины, сделал пару шагов и поклонился мне, как джентльмен. Будто мы в восемнадцатом веке… Улыбка отражается на моём лице, и, поддавшись настроению, я элегантно приседаю в книксене, приподнимая подол невидимого платья. Это было словно игра, в которую неожиданно мы оба начали играть…