– Любопытство победило? – натягиваю весёлую ухмылку и поворачиваюсь к нему, всё ещё держась за стену, будто это помогло бы мне удержаться на ногах.
Парень остановился в трех шагах от меня и молча осматривал моё лицо, на котором уже проступал пот. Я больше не могла контролировать себя. Его голова слегка наклонилась, копируя мою манеру.
– К чёрту! – прошипела я и подалась вперед.
Ноги подкосились моментально, воздух сперло, заставляя еще больше задыхаться. Александр, удержавший меня в своих руках, всего на секунду изменился в лице. Я сжала его воротник футболки, уткнувшись носом в широкую грудь, хватая воздух ртом, как маленькая рыбка.
Я надеялась, что ожог и боль, одолев моё тело, помогут избавиться от панической атаки, но всё сработало немного иначе.
– Не так, как я планировала, – шепчу, наконец вздохнув спокойно.
Это было слишком рисковано…
– Что, – усмехается парень, всё еще придерживая меня одной рукой за талию, – Я не пахну мороженным?
Его бархатный и нежный голос будто проник внутрь меня, растекаясь по венам и устремляясь прямо в моё сердце, а смех отражается по всей моей грудной клетке. Это точно Александр Рэй Ньюман?
– Я вижу тебя.
– Что!? – не поняла я.
– Перестань выдавливать из себя это подобие улыбки, – фыркнул парень, поморщившись, – На твоём братце может и сработает, но не на мне. Твои попытки скрыть своё истинное состояние просто жалки. Если тебе плохо – скажи, я помогу.
Внезапный прилив агрессии словно ударил меня по лицу, заставив снова дышать. А все страхи и мысли о прошлом отступили перед ним.
Злостно отпихиваю от себя брюнета и гневно взираю на него.
– Только посмотрите, – фыркаю я, – Великий Александр Рэй Ньюман соизволил предложить помощь… что случилось? Земля резко остановилась?
– Ты не в себе, – спокойно утверждает парень, пряча свои руки в передних карманах джинс.
– Не в себе, – смеюсь, – Конечно, я не в себе! С самого первого дня… – я осекаюсь, – Понравилось переодевать меня?
Его глаза… они у него хамелеоны… Вау… В зависимости от настроения меняют цвет. Теперь они темного оттенка. Не сказала бы, что это серый.
– Предпочитаю кого-то в сознании, – ухмыляется брюнет, протягивая мне драгоценный клинок.
Откуда он его вытащил? Где он его всё время таскал? В кармане джинс? Он что шутка для тебя?
– Мечтай, – язвлю, – Но ты слишком много знаешь, – я забираю "скорпиона" и провожу пальцем по его лезвию, легкий холодок пробегает по моему телу от прикосновения к столь знакомому острию, и это меня успокаивает, – Придётся тебя убить, – шучу я, взглянув на Ньюмана из-под ресниц.
– Встань в очередь, – он засунул руки в карманы и с высокомерием взглянул на меня.
– Я не знаю, что это такое, – усмехаюсь я и ловлю насмешливый взгляд серо-голубых глаз.
– Значит, твоё тело – результат твоего парня?
Вот же…
– Нет.
– Не лги, – раздраженно бросил Ньюман, не сводя с меня глаз, – Сказал же, я вижу тебя.
– А я и не лгу.
– Лгунья.
– А ты значит псих? А под повязками что? Результат твоего не удавшегося самоубийства? Гормоны играли? Крутого строил?
Я говорила в шутку, но видела, как напряглись его плечи, а челюсть сжалась – не добрый знак – кричало сердце, и я невольно сжала нож под тканью. Я перегнула палку.
Неужели, методом тыка попала прямо в яблочко? Значит, это твои кровоточащие раны, в которые я надавила…
Его взгляд прошёлся по моему лицу, ключицам, запястьям и ногам.
– У нас сегодня вечерний сбор, – бросил Александр, развернувшись на пятках, – Сэм будет там.
И больше не проронив ни слова, он ушёл, громко хлопнув дверью напоследок.
Я сболтнула лишнего…
Глава 6
Вечер воскресенья я провожу за разговорами с папой по телефону, просмотром фильмов и музицированием. С неохотой отвечаю на назойливые сообщения Хитоми и Акиры. Им было жутко интересно узнать про американские вечеринки, и я скупо утоляла их любопытство, опуская всякие подробности.
Александр сказал, что у их команды сборы, поэтому меня никто не тревожил. Я смогла спокойно посвятить этот вечер своей новой песне, которая была еще на стадии эмбриона и требовала очень много сил и времени.
Пристрастие к музыке передалось мне от отца. Он всегда мечтал быть музыкантом, играть на каком-нибудь инструменте, петь и быть кем-то вроде айдола, но не смог. Рассказывая мне о своих детских музыкальных мечтах, отец всегда называл себя трусливым человеком, не способным совершить рискованный шаг, чтобы достичь своих целей. Он не смог найти в себе силы и пойти по пути свободы и чувств, поскольку ему пришлось бы тогда не жить, а выживать, попрошайничать, а вскоре и вовсе возненавидеть свою любовь к музыке.