Нейт старался защитить меня от этого парня, от его убийственного взгляда, что обжигал, но это было не в его силах, и мы все это понимали. Ньюмана бояться не просто так. И даже если Нейтон был с ним дружелюбен и, возможно, как-то скрывал страх перед другом, всё равно не смог бы сделать абсолютно ничего.
Ставлю сто баксов, что отсутствие его убийственной ухмылки делало его в сто раз опаснее.
Однако мне не нужен был защитник, способный закрыть меня своей спиной в решающий момент. Я не была леди, которой нужны принцы и рыцари. Ньюман называл меня ангелом, и я действительно была им, но он никогда не использовал прилагательных. Грязный, омерзительный, развратный. Они действительно лучше бы охарактеризовали меня, раскрыли самую суть. Я никогда не считала себя чистой и достойной, какой считал меня Нейтон, называя лотосом. Знала, кто я и где мое место. Возможно, я бы хотела выкарабкаться из этой ямы дерьма, но у меня не получалось. Каждый раз хвасталась за новый выступ, а он обваливался, и я летела вниз, больно ударяясь спиной.
– Ты жалкий мальчишка с проблемами, – огрызаюсь, потеряв инстинкт самосохранения окончательно и проигнорировав взгляд брата, который кричал, чтобы я остановилась, – Строишь из себя пупа земли, скрывая свою истинную сущность под маской дурака. Весело, наверное, быть особенным, – я делаю акцент на последнем слове, едко ухмыляясь, – Наверное, так же весело, как и избиение человека до полу смерти.
Я всё ещё не забыла. Ту сцену, которая произошла прямо на моих глазах на вечеринке. Те хладнокровные и кровожадные глаза, жаждущие смерти. Тот крепкий захват, которым он держал бедолагу на весу. То, как его чудом оттащили от полумертвого тела.
Теперь я на его месте…
Брюнет в миг оказывается подле меня и прижимает меня к двери, удерживая за шею (там, где до сих пор оставался след чужой руки). Не сильно. Я бы не задохнулась. Просто, чтобы удерживать меня на одном месте – любое неосторожное движение могло заставить его потерять контроль окончательно. Я разозлила его… сильно. Его глаза в прямом смысле горели. Лёд горел! Он тяжело дышал, сдерживаясь из последних сил. Его длинные и холодные пальцы слегка сжимались на шее, но не слишком.
– Ал! – вскрикнул брат где-то позади, – Твои таблетки…
Его голос дрогнул. Нейтон был напуган. Если так подумать, сомневаюсь, что Ньюман мог бы навредить другу – Алек слишком привязан к нему. Брат боялся за меня, поскольку знал отношение Ньюмана ко мне (то, что видел). Однако как бы это не было смешно, Ньюман не сможет надавить сильнее, и мы оба это понимали. Но Нейт был нормальным, и для него это казалось безумством.
– Сядь! – приказал ему друг жестким, как сталь голосом, и я услышала, как скрипнула кровать под весом Нейтона, не в состоянии увидеть из-за широкой спины брюнета.
Он слушался брюнета. Это даже смешно. Все боялись Александра Рэй Ньюмана, потому что он псих, способный на всё, что угодно. Предугадать его следующую выходку было невозможно, потому люди и держались от него как можно дальше, потому его тихо презирали и пускали слухи за спиной.
– Я могу придушить тебя прямо сейчас, – выплевывая свой яд, шептал парень на испанском, наклонившись к моему лицу.
Для убедительности он немного сузил свою хватку, ограничив мне кислород. Внутренний страх постепенно растворялся в воздухе. Он блефовал, не в состоянии лишить друга любимой сестры… причинить ему боль…
– Давай, – сладко прошептала я в ответ, ухмыльнувшись, – Ты же видел, я только и жду того момента, когда решусь порезаться достаточно глубоко.
Мой шепот с каждым словом становился всё тише из-за нехватки кислорода, но парень слышал. Он слышал каждое слово. Слышал стук моего сердца… Видел тот бесстрашный фальшивый взгляд и дерзкую ухмылку. Он понял…
– Ты не сможешь. Ты слабачка, – устало высказался Алек, потеряв всякий интерес.
Резким движением он откидывает меня к кровати, прямо к ногам Нейтона. Больно… Брат тянет ко мне свои руки, а я всего лишь потираю шею, где будет ещё один синяк. Ньюман следит за моими руками.
Он видит их…
Видел старый след, что ещё не успел сойти, и видел новый… от своей руки… что уже начинал потихоньку набираться…
– Ты такой же… – выплёвываю, усмехнувшись.
К глазам подступали слезы, обжигая, но сейчас плакать было нельзя. Мои слабости… он видел их уже достаточно. Сейчас просто нужно поставить во всём этом точку, чтобы отгородить себя от второго Маркуса.