Его руки всегда были замотаны эластичными бинтами даже под длинными рукавами. Да даже сейчас. Я обратила внимание на них еще в нашу первую встречу. И моё любопытство тянуло меня к этому.
Не знаю, что я ожидала там увидеть. Шрамы? Раны? Или может какие-то травмы? Не знаю, но я точно хотела увидеть это…
До сих пор помню, как назвала его неудачным суицидником…
Его глаза темнеют. Он скептически оглядывает меня и мою руку, что держала его. Во взгляде промелькнул убийственный огонек, и я медленно убрала руку, понимая, что ему претят прикосновения чужих людей, после чего он вздохнул.
Александр некоторое время смотрит сквозь меня, а потом всё-таки начинает разматывать бинт. Закончив, он протягивает руку ко мне, а сам неотрывно наблюдает за моей реакцией.
Грёбанный анализатор…
Его рука была бледной и мускулистой, а выступающие венки немного сводили с ума. Но моё внимание моментально переключилось на белые выпуклые полосочки. Две из них были самыми длинными и тянулись вдоль руки (от запястья до сгиба локтя), а другие маленькие были перпендикулярны этим.
Это было не похоже на вскрытие вен или попытку самоубийства. Такое ощущение, что его рука была раскромсана кем-то… в порыве злости и безумства.
Сказала Наоми, у которой на собственной руке нет живого места, поэтому она эксперт в этом, но не мог же он сам…
На моем лице так и не появилось удивления, но уверена, что в глазах блеснуло моё любопытство. Когда я поднимаю взгляд в немом вопросе, парень закатывает глаза и кивает.
– Ты тааак сексуально это делаешь, – усмехаюсь я, передразнивая его, на что он лишь криво улыбается.
Лишь кончиком пальца я касаюсь начала длинного шрама у запястья. По коже парня пробегает дрожь, а сама кожа становится гусиной. Так забавно видеть его таким…
Он скрывал свои руки ото всех. Не уверена, что другие ребята в курсе. Алек был пугающим типом для всех, поэтому это логично. Но он спал с другим девушками, видели ли они предплечья, спрашивали ли они об этом у него? Позволял ли он другим смотреть?
Что за тупые мысли?
У него психоз. Он не мог возникнуть просто так на ровном месте. Значит, в прошлом кто-то причинял ему сильную боль. Кто-то заставил его стать таким… Кто-то сделал из него “монстра”…
Я была такой же. Таким же сломанным ребёнком. Возможно, поэтому нас тянуло друг к другу, так как только мы могли понять друг друга…
– Мне не нужна твоя жалость.
Я в удивлении вскидываю глаза. Его хмурый взгляд смотрит только на меня.
– А я тебя и не жалею, – безразлично произношу, проводя кончиком пальца вверх по шраму, – Тебе часто говорили, что ты заслуживаешь только жалости? – он молчит, и я воспринимаю это за "да", – Обычные люди бояться тебя, – я не сводила глаза с белых полос и чувствовала, как он следит за мной, – Но я не боюсь, – я слегка надавила и тут же пожалела.
Алек рывком схватил меня за запястье и, надавливая, отвёл его в сторону от своей руки. Боль в запястье вспыхнула, и я зажмурилась, шипя от колких ощущений.
– До сих пор не боишься? – раздражённо рычит парень.
Я немного удивлена, но отрицательно качаю головой, смягчаясь. Он может пугать меня, сколько захочет, но мы оба знаем, что он не причинит мне вред.
– Нет.
– Ты не знаешь меня! – шипит парень, после чего делает глубокий вдох, его хватка медленно ослабевает, – Не стоит так делать, – прошипел Алек.
Разные личности…
Из-за того, что он не может совладать со своими чувствами и желаниями, его Инь и Ян разделились в два разных человек. Не уверена, что именно на два, но всё же… Значит, у него не психоз – возможно, какое-то расстройство… или несколько!
Он на мгновенье отпустил мою руку, наклонился к прикроватной тумбочке, достал эластичный чёрный бинт, что носил сам, и обеззараживающие средства.
И вновь, как в нашу первую встречу, Ньюман аккуратно взял мою руку, размотал обычный белый марлевый бинт, не повёл даже бровью на те множественные порезы, которые прибавились, и молча обработал мои раны. Его движения были чёткими и отточенными – он делал так не раз… Когда они защипали, и я начала морщиться, парень подул на них, за что получил мой удивленный взгляд.
– У меня нет белых бинтов, – оповестил Алек разматывая из рулончика чёрные повязки, – Будешь с чёрными крылышками.
– В самый раз для падшего ангела, – усмехаюсь я, и он подхватывает.
Парень аккуратно заматывает мои руки. Из-за того, что они у меня тоньше, чем у него, бинта хватает аж до середины плеча.
Глава 12