Конечно, он не обольщался — безусловно, это не единственные снимки, но по этим фотографиям он хотя бы мог попытаться установить, как они были сделаны, а может быть — и кем.
На фотографиях был хорошо виден кабинет в загородном доме Водопятова, снятый с двух разных ракурсов, но в обоих случаях — слегка сверху. Водопятов отправился на дачу, прошел в свой кабинет и взглядом нашел скрытые под потолком камеры видеонаблюдения.
Как он и предполагал, две камеры были установлены таким образом, что могли дать изображения кабинета именно в таком ракурсе, как на фотографиях шантажиста.
Водопятов снова восстановил в памяти тот злосчастный день — четырнадцатое мая. Он вспомнил разговор с дежурным охранником. Парень был абсолютно спокоен, и Водопятов своей хорошо развитой интуицией почувствовал, что он ничего не скрывает. Однако сейчас, с учетом изменившихся обстоятельств, Илья Олегович уже не так доверял своей интуиции.
Он вызвал к себе начальника охраны Карима Мынбаева, охранника, дежурившего четырнадцатого мая, Павла Ткачева, и своего личного телохранителя Костю Сергеева.
Первым в кабинет вошел Мынбаев — высокий стройный туркмен с оливковой смуглой кожей и красивыми миндалевидными глазами. Изящная, почти девичья внешность Мынбаева была обманчива — капитан-связист, он прошел не одну «горячую точку», и все, кто имел с ним дело, считали его человеком решительным и безжалостным. Однако главным его достоинством было то, что он блестяще разбирался в электронике, в частности в современных средствах защиты и наблюдения.
— Карим, — начал разговор Водопятов, — ты ведь в середине мая был в отпуске?
— Так точно, — Мынбаев слегка улыбнулся, — летал со Светой на Канары, еще загар не сошел.
— У меня к тебе два вопроса. Первый — кто тебя замещал во время отпуска?
— Колесов, — ответил мгновенно Карим, и лицо его посерьезнело. — А в чем дело, Илья Олегович?
— Неважно, — отмахнулся Водопятов, — теперь второй вопрос. Изображение с этих видеокамер, — он взглядом показал на скрытые камеры в углу комнаты, — поступает на пост охраны. Как я понимаю, сигнал идет на мониторы, где его можно наблюдать, а при необходимости записать на видеомагнитофон.
Мынбаев кивнул, выжидательно глядя на шефа. Тот сделал небольшую паузу и продолжил:
— Если видеокассета с записью уничтожена, как может появиться снимок, сделанный при помощи этих камер?
— Вы имеете в виду теоретическую возможность, — уточнил Мынбаев, — или такие снимки действительно были сделаны именно на нашем комплекте оборудования?
— Допустим, ты скажешь мне, как это можно сделать именно на нашем оборудовании.
— Сигнал поступает на пост охраны через мультиплексор, объединяющий изображения со всех камер… — начал Мынбаев, но Илья Олегович поморщился и прервал его:
— Попроще, Керим, попроще! Меньше технических терминов!
— Ну, если совсем попросту — сигнал можно считать на управляющий компьютер поста, выделить кадр, скинуть его на дискету, а потом сделать с нее изображение…
— Я понял, — напряженно проговорил Водопятов. — Ладно, Керим, ты свободен. Пригласи Ткачева и найди Колесова, он мне тоже понадобится.
Мынбаев гибкой пружинистой походкой вышел из кабинета, и через несколько секунд в дверях появился Паша Ткачев, испуганно хлопая круглыми голубыми глазами.
— Паша, — начал Водопятов, сверля охранника жестким пронзительным взглядом, — мы с тобой уже говорили о твоем дежурстве четырнадцатого мая. Еще раз подробно вспомни этот день.
Ткачев поднял глаза к потолку, как прилежный ученик, вспоминающий урок, и заговорил:
— Так, значит… Я заступил в шесть утра, сменил ночного дежурного. Проверил аппаратуру, прошелся по всем камерам…
— Ничего необычного не заметил?
— Нет, ничего, — Ткачев посмотрел в глаза шефа честным, глуповатым взглядом бывшего постового милиционера, — в доме вообще, кроме охраны, еще никого не было.
— Когда и кто приезжал в тот день?
— К семи подъехал повар, Николай Михайлович, со своим помощником…
Водопятов кивнул: ожидая в тот день к себе на дачу Орехова, он распорядился, чтобы на всякий случай приготовили приличный обед.
— Около восьми появился Колесов, он тогда замещал Карима Махмудовича.
— Знаю, — подтвердил Водопятов, — что он делал?