— Хорошо, что у меня есть люди, которым можно доверять на все сто процентов… Такие люди, как ты, Боря. Давай выпьем с тобой за доверие!
Векслер, настороженно глядя на шефа, пригубил коньяк и поставил бокал на стол, ожидая продолжения разговора.
Водопятов неожиданно криво усмехнулся, двумя пальцами взял бокал Векслера и подошел к вмонтированному в стену сейфу. Насмешливо оглядываясь на Бориса, он открыл сейф и убрал в него бокал.
Векслер смотрел на него удивленно и испуганно. Брови его поползли вверх, руки заметно задрожали.
— Что такое? В чем дело? — спросил он тихим, севшим от страха голосом.
— Ничего, ничего, Боря, не обращай внимания! — с той же насмешкой ответил Илья Олегович.
Неожиданно, заставив Векслера вздрогнуть, на столе Водопятова зазвонил телефон. Шеф поднял трубку, послушал несколько секунд, и на лице его насмешка сменилась удивлением и озабоченностью.
— Ничего не предпринимайте! Я сейчас буду! — резко проговорил он и поднял глаза на Бориса, явно удивившись его присутствию.
— Иди пока, — он махнул Векслеру рукой, — позже поговорим!
Векслер вылетел из кабинета как ошпаренный и остановился в коридоре. Водопятов стремительными шагами вышел вслед за ним и направился к выходу из особняка. Дверь за шефом захлопнулась, и послышался звук отъезжающей машины.
В здании наступила мертвая тишина.
Векслер огляделся. Кроме него, на первом этаже особняка не было ни души. Он пошел по коридору в сторону поста охраны. Охранника тоже не было на месте. Нервно оглядевшись по сторонам, Векслер проскользнул за барьер, достал из кармана носовой платок и начал торопливо протирать ящик стола, в котором обычно лежал журнал учета посещений.
Неожиданно за спиной у него раздалось вежливое покашливание.
— Боря, может быть, дать тебе кусок фланели, а то зачем же пачкать свой платочек?
Векслер в ужасе оглянулся. Позади него стояли Илья Олегович Водопятов и его личный телохранитель Костя Сергеев.
— Нервничаешь ты, Борис, — продолжил шеф, — нельзя в твоем положении быть таким нервным. Ум сразу отшибает. Сам подумай — неужели здесь остались твои отпечатки? Уборщица ведь каждый день вытирает пыль!
Векслер сделал шаг назад, но Костя Сергеев выбросил правую руку, молниеносным движением коснулся его шеи, и Борис потерял сознание.
Когда он снова пришел в себя, главными ощущениями стали окружающая холодная сырость и бьющий в глаза резкий белый свет.
— Ну что, Боря, очухался? — послышался рядом издевательский голос Водопятова.
Он на мгновение сдвинул в сторону направленную в лицо Векслера лампу, и Борис с трудом различил полуослепшими глазами бетонные стены подвала в сырых потеках и темные жгуты электрических кабелей.
Свет снова ударил ему в лицо, и Водопятов с грустью спросил:
— Почему, Боря?
Векслер разлепил пересохшие губы и растерянно переспросил:
— Что — почему?
— Почему ты это сделал? Тебе что — мало было денег?
Борис молчал, и тогда за спиной у него раздался спокойный голос Сергеева:
— Отвечай, сука, когда Илья Олегович спрашивает!
— Я не понимаю, о чем вы говорите, — испуганно произнес Векслер, и тут же все его тело скрутило мучительной судорогой.
Костя Сергеев подождал несколько секунд и отключил пропущенный через Векслера электрический ток.
— Осторожно, Костя, — предупредил его Водопятов, — смотри, чтобы он не загнулся… раньше времени.
— Не беспокойтесь, — спокойно ответил Костя, — техника отработана. Он мужик молодой, здоровый, до десяти секунд вполне выдержит, а я сейчас только на четыре включил.
— Ну так что, Боря? — повторил Водопятов свой вопрос. — Почему ты это сделал?
Борис облизал губы и с трудом проговорил:
— Я должен был большие деньги. Меня поставили на счетчик.
— И ты не придумал ничего умнее, чем шантажировать меня? Меня, который так много для тебя сделал?
Векслер промолчал: вопрос был чисто риторический.
— Кто был с тобой в доле?
— Никто, — быстро ответил Борис, — я действовал один.
— Ответ неправильный, — насмешливо произнес Водопятов голосом ведущего телешоу, — а за неправильный ответ у нас полагается что? Правильно, призовая игра.
Водопятов кивнул Косте, и тот повернул ручку рубильника. Тело Векслера забилось в конвульсиях, невыносимая боль разрывала его мышцы и сухожилия. Когда он уже начал терять сознание, Сергеев передернул рубильник, и Борис без сил обвис на своем электрическом стуле.