— Ничего не выйдет, — сказал Петренко. — Я своими глазами видел подпись на очень красивой бумажке. Первый раз в жизни видел правительственный бланк. Никто не тронет Институт, пока у них есть такая бумажка.
— Интересно, сколько она стоит? — спросил Керимов.
— Наверно, пару чемоданчиков, — сказал Гошка.
— Зря мотались, — проворчал Поддубнов. — Только бензин пожгли…
— Ах, так, — сказала Восьмая. — Поехали.
Глава 32. Везунчик. Последняя баня
Везунчик был на отдыхе за границей один-единственный раз, провел там всего неделю, и то, не выходя из отеля. И вообще, какая ж это заграница — Греция? Ездил он туда просто, чтобы отсидеться, и ту неделю можно было бы вычеркнуть из жизни, если б он не встретил в ночном отеле эту дуру. Дура подсказала ему сладкую тему, так что хоть какая-то польза от той заграницы все же была. Но с того раза он зарекся, и уже никогда не пересекал госграницу ради отдыха.
Его не задевало то обстоятельство, что людишки, которые были в сотни раз беднее его, свободно перемещались по миру — Канары, Таиланд, Майами… Какие там Канары? Он привык отдыхать в Карелии или в Сочи, а когда надо было отлежаться, находил приют у кавказских друзей. Правда, в последнее время он предпочитал Таджикистан. Во-первых, там у него были свои дела, а во-вторых, уж в Таджикистане-то его точно никто не мог бы достать. Да, там не было аквапарков и стриптиза. Там много чего не было. Ну и что? Человеку нужно немного — чистая вода, свежий воздух, просторное небо и здоровая пища. Вот и все. Не считая, конечно, бани.
Без бани Везунчик не мог. Лучшая банька была в его доме на Чудском озере. Веники хранились там особым способом — в стогу. Слой сена, слой веников, слой сена, слой веников… Запустишь руку в мягко-колючее сено, нащупаешь ручку, обмотанную бинтом, и плавно вытянешь благоухающий плоский веничек, любовно связанный из трех сортов веток. Ветки срезали в особой рощице в строго определенное время, после Троицы, на растущей луне. Таких веников нигде не найдешь.
В московской квартире у него была сауна. С маленьким бассейном, который все время протекал, из-за чего пришлось купить другое жилье соседям снизу.
Киевская квартира находилась в двух шагах от замечательной старой бани, где топили по старинке дровами. Эх, давно он не был в Хохляндии…
Везунчик перевернулся на спину, блаженно растянувшись на просторном полке. Сегодня он хотел напариться как следует, впрок — там, у басмачей, будет все, кроме такой бани. Ничего не поделаешь, издержки производства.
На этот раз он собирался исчезнуть надолго. Может быть, и придется перебираться за кордон. Осесть, успокоиться, жениться на простой русской бабе — их там много. Вложить деньги в чисто легальный бизнес. Например, в косметику. Алюминий он не считал полностью легальным, хотя и оформил акции на свое имя. И «нефтянка» не была на сто процентов чиста от криминала. Да если разобраться, до сих пор Везунчик не занимался никаким чистым, абсолютно законным бизнесом. Надо попробовать хотя бы с косметикой…
Он отогнал деловые мысли. В бане нельзя думать, в бане надо потеть.
Везунчик вышел из парилки в душевую и надавил на стеклянную полку возле высокого овального зеркала. Раздался мягкий щелчок, и зеркало сдвинулось в сторону, открывая проход в бассейн.
Ради этого прохода он и держал за собой все здание. Прибыли от частного бассейна не было и быть не могло, и все считали, что Везунчик просто балуется дорогой игрушкой. Никому и в голову не приходило, что кроме бани, у него был еще один «пунктик»: запасные выходы. Из любой своей квартиры он мог исчезнуть незаметно для гостей и так же незаметно вернуться. В его офисах было несколько пожарных, служебных или аварийных входов-выходов. Но тайный выход из абсолютно замкнутого пространства бани — это была вершина.
Он обижался, когда его называли Везунчиком, потому что никакого везения не было, а был только предельно подробный расчет. Расчет каждого шага — своего и чужого. Если он так, то я так. Эти «если-если» постоянно щелкали в его мозгу. Довольно утомительное существование, но зато самое безопасное. Среди людей он ощущал себя, как зрячий среди слепых.
В жизни рассчитывать ходы проще, чем в шахматах. Потому что в шахматах разные фигуры, дебюты, стратегии — а с людьми проще. Все люди — пешки. Их ходы примитивны. Они просто хотят жить, жрать и не иметь проблем. Пешка шагает только вперед, пока ее не снимут. А себя Везунчик видел то изворотливым конем, то дальнобойной ладьей, то всемогущим ферзем. Правда, в шахматы сам он никогда не играл. Боялся проиграть.