– Такие использовались на Средиземном море.
– Народы Средиземного моря славятся замечательными мореходами, однако их небольшое и спокойное море – просто утиный пруд в сравнении с этим огромным и яростным океаном. Ветры зачастую непредсказуемы, а течения между островами похожи на реки, безвозвратно уносящие лодки в никуда, я сам был тому свидетелем. Предполагаю, что каким-нибудь смельчакам удалось добраться до соседнего острова, но совершенно точно, что господствующие течения не позволили им вернуться обратно.
– Действительно, стоит взглянуть с этого утеса и увидеть, как волны бьются там, внизу, прямо-таки кровь стынет в жилах, – согласился прелат, собирающийся насладиться очередной доброй порцией пирожного из смоквы. – А этот грохот!..
– Вторая – и не менее важная – причина заключается в том, что каждый остров, в особенности пять западных, обходился своими силами в обеспечении жителей всем необходимым. К тому же, похоже, осуществлялся жесткий контроль над рождаемостью с целью сдержать рост населения, дабы не подвергать риску сохранность всего сообщества.
– Что-то такое я слышал. Как они этого достигали?
– Я так и не узнал, но что важно – они располагали всем, что им было нужно, поддерживали равновесие с окружающей средой и никогда не проявляли склонности к излишествам. – Хозяин дома согласился, чтобы Файна налила рюмку вишневого ликера и ему тоже, попробовал его и добавил: – Впоследствии мне представился случай убедиться в том, что для первобытных племен весьма характерно знание того, какое число членов должно жить на определенной территории, бережное отношение к среде обитания и умение не выходить за рамки ее возможностей их накормить.
– Но ведь это идет вразрез с желанием Создателя, который наказал: «Плодитесь и размножайтесь».
– Ну, а я считаю, что не мешало бы уточнить, до какой степени следует размножаться, потому что довольно часто из-за чрезмерного увеличения числа обитателей появляется потребность завоевывать новые территории, а значит, начинать войны. К счастью, здесь ни один из островов не был поставлен в необходимость подчинять себе соседний, и, поскольку им было нечем торговать, так как все производили практически одно и то же, было глупо рисковать превратиться в корм для рыб. Если они были счастливы у себя дома, значит, ничего не потеряли за его пределами.
Вопрос, который вслед за этим задал прелат, таил в себе подтекст, не оставшийся незамеченным его сотрапезником:
– По-твоему, они были счастливы?
– Полагаю, что по-своему они были счастливы – до того дня, когда мы предложили им ожерелья, ткани, зеркала и множество предметов, которые им были не нужны, но постепенно превратились в такие, без которых не обойтись, что породило зависть, высокомерие и жадность. А это, в свою очередь, привело к раздорам, воровству и даже смерти, и все пошло к чертовой матери.
– Полегче, мой генерал!
– Молчи, женщина, не надоедай, ведь я рассказываю о том, о чем тебе известно лучше, чем кому бы то ни было, ведь ты все это испытала на собственной шкуре!
– Это точно.
– Уж не хочешь ли ты этим сказать, что мы плохо сделали, когда приобщили их к цивилизации и истинной вере? – поинтересовался монсеньор Касорла.
– Конечно! Или, быть может, ты считаешь, что лучше быть проданным на невольничьем рынке, чем жить без ожерелий или зеркал?
– А слово Божье?
– Да ладно тебе, Алехандро! – бросил генерал в лицо другу. – Ты знаешь так же хорошо, как и я, что слово Божье лучше воспринимается в далеких джунглях, когда тебе нечем прикрыть наготу, нежели в шитой золотом рясе перед главным алтарем Бургоса. Дело не в слухе, дело в сердце.
– Возможно… – нехотя признал тот, к кому он обращался. – Но я не думаю, что это подходящий момент, чтобы вступать в дискуссию такого рода; пора узнать, что же случилось, когда вы добрались до берега.
В их глазах читалось восхищение, уважение, а может, даже сострадание, поскольку трое оборванцев, выбравшихся из полуразвалившейся шлюпки, являли собой действительно жалкое зрелище и не имели ничего общего с надменными вояками в блестящих доспехах, которые четыре дня назад сошли на берег не так далеко отсюда.
Один хромой, другой однорукий и третий, мучимый геморроем, все в ссадинах и царапинах и в одних только грязных и изодранных штанах, поскольку остальной одеждой были заткнуты протечки в дне шлюпки, совсем не походили на конквистадоров. Ребятня, обступившая пришельцев со всех сторон, с успехом могла загнать их обратно в море, швыряя в них кокосами.