МОД. Я буду в восторге. Наверное, это восхитительно. А я поведу вас на цветочную ферму. Вы когда-нибудь видали цветочную ферму?
ГАРОЛЬД. Никогда.
МОД. Это наслаждение. Цветы такие приветливые.
ГАРОЛЬД. Правда?
МОД. Это так воодушевляет! Они родятся, растут, цветут, сохнут, умирают, превращаются во что-то другое. У вас мурашки по спине забегают.
ГАРОЛЬД. Все изменяется, мне кажется.
МОД. Все! Если бы я могла выбирать, я хотела бы стать подсолнечником.
ГАРОЛЬД. Почему?
МОД. Потому что подсолнечник… он такой большой! (Смеется.) А вы, Гарольд? Каким цветком хотели бы вы быть?
ГАРОЛЬД. Понятия не имею. Я такой заурядный. (Показывая на цветы, которые держит Мод.) Может быть, одним из этих.
МОД. Почему вы так говорите?
ГАРОЛЬД. Потому что они все одинаковые.
МОД. Это неправда! Смотрите! (Показывая ему на букет, который держит в левой руке.) Видите? Одни поменьше, другие побольше. Одни клонятся вправо, другие влево. Есть даже такие, у которых не хватает лепестков. Они точно как японцы: сначала вам кажется, что они все на одно ли о, но когда узнаешь их получше — нет ничего более разнообразного. Каждый человек не похож на другого. Раньше его не было, кого-то не будет потом. Точно, как этот цветок. Неповторимое явление. Личность.
ГАРОЛЬД. Мы все — личности, но вынуждены жить вместе.
МОД. Действительно, мне кажется, что все наши беды происходят от того, что люди знают, что они вот это… (показывая ему цветок) но позволяют обращаться с собой вот так. (Другой рукой сжимает букет.) Ладно! Выпьем немного шампанского? За здоровье месьё Мюргатройда!
ГАРОЛЬД (улыбаясь). Я не пью.
МОД. Это не опасно, натуральный продукт!
ГАРОЛЬД. Ну что ж! Шампанское, так шампанское!
МОД. А потом, как это всегда говорится в таких случаях: кто однажды попробовал на вкус вина — никогда от него не откажется.
ГАРОЛЬД. Это тоже говорят в Ирландии?
МОД. Нет, во Франции.
Затемнение.
Дом Гарольда. М-м ЧЕЙЗЕН сидит со второй девушкой, присланной вычислительной машиной. Эту зовут НЭНСИ МАРШ. Она миниатюрная, носит очки, брюнетка, хорошо одета. Почти заметно ее желание понравиться. Дамы пьют чай.
М-м ЧЕЙЗЕН. Хотите молока?
НЭНСИ. Нет, спасибо.
М-м ЧЕЙЗЕН. Сахар?
НЭНСИ. Нет, спасибо… или… пожалуй, да. Спасибо.
М-м ЧЕЙЗЕН. Один кусочек?
НЭНСИ. Два, пожалуйста. Спасибо. (М-м Чейзен протягивает ей чашку.) Спасибо.
М-м ЧЕЙЗЕН. Если я правильно поняла, Нэнси, вы работаете секретаршей?
НЭНСИ. Да, у Гаррисона. В «Зернах и семенах» Гаррисона.
М-м ЧЕЙЗЕН. А в чем заключается ваша работа?
НЭНСИ. Ну, начинаю я в 8:30. Если опоздала на автобус, то в 8:40. Это все равно, потому что господин Гаррисон никогда не приходит раньше девяти. Фактически — как говорит Шейла, моя подруга Шейла Фарангейт, которая работает напротив у Эндерсона в магазине «Эмаль и фаянс». Не думайте, в нашей работе нет ничего общего, но иногда мы получаем их почту, а они нашу. Это звучит немного похоже: «Гаррисон, зерно и семена», «Эндерсон, эмаль и фаянс». Но, конечно, в нашей работе нет ничего общего. Иногда нас это очень смешит с Шейлой.
М-м ЧЕЙЗЕН (рассеянно). Это, наверное, интересная работа.
НЭНСИ. Увлекательная.
М-м ЧЕЙЗЕН. Я думаю, что же могло задержать Гарольда? (Звонит.) Он знает, что вы здесь. Поднялся к себе только чтобы сменить рубашку.
Входит горничная.
Мари, скажи Гарольду, чтобы он поторопился. Мадемуазель Нэнси ждет его.
НЭНСИ (нежно). Да…
М-м ЧЕЙЗЕН. Вы всегда жили в этом городе?
НЭНСИ. Да, здесь я родилась, здесь пошла в школу, а сейчас здесь же работаю. (Смеется.) Возможно, у меня вид домоседки, но мой папа любит говорить «Не спеши покинуть дом, это и так скоро получится». (Развеселившись, она смеется.)
М-м Чейзен из вежливости.
М-м ЧЕЙЗЕН. Еще немного чаю?
НЭНСИ. Нет, я… или в общем-то да. Спасибо.
М-м ЧЕЙЗЕН. У вас мудрый отец. Кто он по профессии?