ГАРОЛЬД. Это всего — навсего чайка.
МОД (тихо). Во время заключения на острове Дьявола капитан Дрейфус описал каких-то чудесных птиц. Много лет спустя в Англии он понял, что это были всего — навсего чайки. Пойдемте, Гарольд. Чайки навсегда останутся чудесными птицами.
Дом Мод.
ГАРОЛЬД. Но что это?
МОД. Какая роскошь! Здесь столько места!
ГАРОЛЬД. Можно подумать, что здесь прошел циклон!
МОД. Мне нравится этот беспорядок. Кровать брошена где попало. Лампы исчезли. У меня такое впечатление, будто я вижу все это впервые.
ГАРОЛЬД. Что вы будете делать завтра, когда они придут за остальным?
Мод смотрит на оставшиеся вещи.
МОД. Все, что осталось я распределю. Книги отдам в больницу… Что скажете?
ГАРОЛЬД. Вам ни о чем не придется… беспокоиться…
МОД. Как это мило, Гарольд. Я должна приготовить вам особый подарок.
ГАРОЛЬД. Я говорю серьезно.
МОД. Я знаю. Разожгите, пожалуйста, камин, пока я поищу что-нибудь выпить.
ГАРОЛЬД. Хорошо.
Начинает разжигать огонь. Мод открывает шкафчик, достает из него графин и два бокала.
МОД. А, вот чего нам не достает. Надо взять подсвечник. (Принимается зажигать свечи.) Свою коллекцию запахов я отнесу завтра в приют. Какой предстоит день!
ГАРОЛЬД. Не забывайте, что завтра вечером здесь вас ждет мой сюрприз ко дню рождения.
МОД. Я не забываю. Более того, только об этом и думаю. (Она закончила со свечами и ставит их у кровати.) Ну вот. (Гасит верхний свет и направляется в сторону книг.) Теперь нам нужно немного музыки. Кажется, сегодня вечером по радио передают концерт Шопена.
Она бьет в гонг, который находится на пианино, и внезапно комната наполняется нежной музыкой фортепьянного концерта.
ГАРОЛЬД (глядя вокруг себя). Невероятно!
МОД. О, Шопен… Обожаю… Какой красивый огонь!
Садится на кровать.
ГАРОЛЬД. Спасибо. (Садится около нее.) Мне нравится запах этих свечей. Что это? Сандаловое дерево?
МОД. Нет. Этот мускус тибетского быка. Но в торговле он наверняка называется по — другому. Например, «Гималайские ароматы» или «Прелести Дели». Так лучше, мне кажется.
ГАРОЛЬД. Более романтично.
МОД. Да.
Замолкают на минуту.
ГАРОЛЬД. В окно видны звезды.
МОД. Очень яркие.
ГАРОЛЬД. Что вы говорили о звездах и о вашей подруге, той, которая умерла?
МОД. Она смотрела на небо в такие вот ночи и говорила мне, что свет дальней звезды доходит до нас больше, чем за миллион лет. Миллион лет — это время, которое потребовалось природе, чтобы создать крыло птицы. Так вот, что же произойдет, прежде чем свет этой звезды дойдет до нас? Во что мы превратимся?
ГАРОЛЬД. Мод…
МОД (поднимает глаза). Да…
ГАРОЛЬД. Давайте споем.
МОД (вновь овладевает собой). Отличная идея!
ГАРОЛЬД (встает). У меня есть банджо. Я уже потренировался.
Выходит и приносит банджо.
МОД. Они унесли пианино, ну и ладно. У меня где-то есть губная гармошка. Можно попробовать дуэтом.
Она открывает какую-то старую коробку и садится на кровать.
Гарольд возвращается и приносит банджо в чехле.
ГАРОЛЬД. Мне удается ставить пальцы, но мне надо помочь в смысле ритма. Я недостаточно быстро меняю струны.
Мод нашла в коробочке что-то, что ее опечалило.
МОД. Какой беспорядок! Боже мой!
ГАРОЛЬД (глядя на нее, пораженный). Мод! Что с вами?
МОД. Случайно наткнулась на эти старые вещи… письма… карточки на хлеб… А вот, смотрите, старая фотография… Я здесь совсем другая и тем не менее та же…
ГАРОЛЬД (озадачен). никогда не видел как вы плачете. Я никогда бы не подумал… Считал, что вы не бываете печальной…
МОД. Да, я плачу. Я плачу о вас. О том, о сем. О заходе солнца, о чайке. Я плачу, когда кто-то мучает своего ближнего, когда его терзает совесть и он просит, чтобы его простили. Когда ему отказывают в прощении. Когда его прощают. Мы смеемся, мы плачем. Так уж заведено.