Эдуард, старший брат, высадился у Саутгемптона, но, встретив отпор, — вероятно, от местного фюрда[11] — вернулся в Нормандию, так и не добравшись до Винчестера, где его ждала Эмма. В нормандских источниках утверждается, что у Эдуарда было «40 кораблей с воинами»; с этим отрядом он якобы одержал победу над «большим войском англов», но тем не менее вынужден был отступить, так и не добравшись до цели94. Весьма вероятно, что нормандские источники преувеличивают численность флотилии; в Хронике Иоанна Вустерского говорится о «нескольких кораблях». В 1042 году Хардакнут собирался завоевывать Англию с 60 судами; а Кнут ранее собирал флот в 40 кораблей, чтобы защищать свое новое королевство. Логично предположить, что если бы у Эдуарда действительно было 40 кораблей, он достиг бы больших успехов в своем предприятии. Скорее всего, под его началом находился существенно меньший контингент, сравнимый с отрядом, сопровождавшим его брата, Альфреда. Итак, столкнувшись с сопротивлением местного населения — скорее всего, гемпширского фюрда, — Эдуард был вынужден покинуть Англию95.
Между тем его брат Альфред, отплыв из Виссана, высадился в Дувре в то самое время, когда, по словам Англосаксонской хроники, «сердца людей все больше обращались к Харальду»96. То, что Хроника упоминает о намерении Альфреда встретиться с матерью, может быть результатом путаницы и отзвуком неудачной эскапады его старшего брата. Судя по тому, как представлена ситуация в «Похвале королеве Эмме»97, Альфред собирался идти на Лондон, где были сконцентрированы основные военные силы Харальда. Версия Иоанна Вустерского, утверждающего, что Альфред хотел провести переговоры с Харальдом, сама по себе правдоподобна, но, исходя из дальнейшего развития событий, можно сказать, что либо она неверна, либо Альфред просчитался. Согласно «Похвале королеве Эмме», Альфреда, помимо его приближенных, сопровождали «несколько людей из Булони», из чего следует, что воинов у него было совсем мало. В «Жизнеописании короля Эдуарда» говорится о «нескольких вооруженных французах»98. Это все заставляет нас отнестись с большой осторожностью к заявлениям позднейших нормандских хронистов — Вильгельма Жюмьежского и Вильгельма из Пуатье, — сильно преувеличивавших роль нормандцев в этих событиях99. Из ранних свидетельств следует, что если изгнанные этелинги и получили какую-то помощь, то, скорее, от графа Евстахия Булонского, который только что женился на их сестре Годгиву, или от своего племянника графа Вексена, а не от нормандских герцогов. На самом деле в Нормандии в тот момент царил хаос, и ни у малолетнего Вильгельма Незаконнорожденного, ни у его опекунов не было возможности помогать английским изгнанникам. То, что случилось с Альфредом по прибытии в Англию, ляжет пятном на репутацию Годвине и, в конечном итоге, омрачит жизнь его сына, будущего короля Гарольда.
Сообщения источников неопределенны и противоречат друг другу, но все они указывают на то, что король и эрлы хотели воспрепятствовать возвращению Альфреда в Англию. В этом нет ничего удивительного, поскольку все кроме Эммы понимали, что его появление привнесет дополнительные и ненужные сложности в без того непростую ситуацию. Практически все источники утверждают, что именно Годвине захватил в плен этелинга, то ли обратив в бегство, то ли убив его воинов у Гилдфорда100; эти сведения кажутся правдоподобными, поскольку Гилдфорд находился как раз в его провинции. Только в «Похвале королеве Эмме»101 говорится, что эрл всего лишь задержал этелинга и его людей, взяв их под свою защиту, а потом люди короля Харальда схватили Альфреда, убив его спутников; однако автор этого текста, очевидно, стремится всеми способами очернить Харальда, и едва ли ему можно верить. По всей вероятности, Годвине руководствовался необходимостью снискать благосклонность Харальда, власти которого он решил теперь подчиниться. Дополнительным аргументом в пользу такого объяснения служит то обстоятельство, что Годвине практически сразу же передал пленника Харальду. Желая заслужить расположение короля, Годвине, который ранее поддерживал его соперника, должен был оказать ему какую-то важную услугу. Пленение этелинга Альфреда, перед которым Годвине не нес никаких обязательств, оказалось очень удобным случаем для того, чтобы это сделать. Возможно, именно данный эпизод послужил поводом для странного заявления Иоанна Вустерского, что Годвине являлся горячим сторонником Харальда Заячья Стопа. Очевидно, что в 1035-м и в начале 1036 года Годвине твердо поддерживал Хардакнута, но, возможно, именно такое впечатление он пытался теперь создать.
11
Речь идет о фюрде (др.-англ.