Эдуард, узнав о трудностях Годвине, преисполнился уверенности и, не дожидаясь начала переговоров, объявил Свейна вне закона. Поспешность, с которой это было сделано, доказывает, что Эдуард не по своей воле позволил ему вернуться в 1050 году. После этого он повелел Годвине и Гарольду предстать перед королевским советом и ответить на выдвинутые против них обвинения. Годвине опасался за свою жизнь и свободу и попытался потребовать дополнительных гарантий безопасности, подтвержденных заложниками. Однако в этом ему отказали175, поскольку король Эдуард был настроен окончательно избавиться от могущественного эрла. Годвине оказался в безвыходном положении: он не мог явиться с повинной пред очи разъяренного короля и не имел возможности отстоять свои земли в битве — даже если бы его люди согласились на это, они существенно уступали противникам в численности. Он понял, что проиграл, и начал готовиться к неизбежному изгнанию.
Эдуард наслаждался своим триумфом и в начале октября объявил вне закона Годвине и всех его сыновей. Об этом эрла известил, вероятно, Стиганд, епископ Винчестера, который, судя по всему, выступал посредником в предшествующих переговорах. Как епископ он входил в число приближенных короля, но, будучи епископом Винчестера, а до того — епископом Восточной Англии, он был близко знаком с Годвине и Гарольдом. Стиганду, умелому дипломату и доверенному лицу обоих противников, еще предстояло исполнить роль миротворца в 1052 году. Эдуард предоставил Годвине и его родным гарантии безопасности на пять дней176, рассчитывая, что это станет для них дополнительным стимулом покинуть страну. Судя по четкой организации бегства, изгнанники располагали временем на подготовку.
Годвине, его жена Гюта и его сыновья Свейн, Тости и Гюрт погрузились на корабль в своем поместье Бошем в Суссексе, взяв с собой богатую сокровищницу, и отправились во Фландрию177. Там их, безусловно, ждал теплый прием — они прибыли не просто как очередная компания ищущих убежища английских изгнанников, а как родичи графа: Тости был теперь женат на его сестре Юдифи. Содержимое сокровищницы предназначалось на их собственные нужды, но главное — на оплату фландрских наемников, чтобы их силами проложить себе путь назад в Англию.
Два других сына Годвине — Гарольд и Леофвине, — счастливо ускользнув от воинов вустерского епископа Эалдреда, отправились на запад, в Бристоль. Там они сели на корабль, который их брат Свейн, предвидя изгнание, приготовил для себя, и отплыли из устья реки Эйвон в Ирландию. Вероятно, Гарольд предпринял этот вояж, чтобы нанять наемников — в данном случае викингов из Дублина, — которые помогли бы его семье вернуть себе власть и земли. После перехода по штормовому морю, во время которого братья потеряли довольно много людей, Гарольд и Леофвине достигли Ирландии178. Их принял король Лейнстера Диармайт Мак Маэл-на-Мво179, которому в тот момент подчинялся викингский Дублин (в следующем, 1052 году город перешел непосредственно в его владение180). Дебют Гарольда на дипломатическом поприще, судя по всему, оказался успешным. Между ним и королем Диармайтом, похоже, установились настолько хорошие отношения, что позднее, после битвы при Гастингсе, сыновья Гарольда нашли приют при лейнстерском дворе. Возможно, именно в это время в руках Гарольда оказалась священная реликвия, плащ святой Бригиты Килдэрской, который его сестра Гуннхильд позднее преподнесла в дар монастырю св. Донациана в Брюгге. Во время пребывания в Ирландии Гарольду также представилась возможность обдумать события осени 1051 года и извлечь уроки, пригодившиеся ему в будущем. Он понял, вероятно, что со стороны эрла — сколь бы могущественен он не был — является величайшей глупостью бросать вызов королю, и осознал, как важно добиться нерушимой преданности от своих сторонников и предусмотреть реакцию других эрлов на твои действия. Кроме того, он пришел к выводу, что междоусобная война не может служить средством разрешения конфликтов, и умение находить компромисс является жизненно важным качеством для выдающегося человека.