Если признать, что герцог не приезжал в Англию, у нас остаются только утверждения нормандских хронистов, что король Эдуард назвал Вильгельма своим наследником. Никаких дополнительных данных, позволяющих соотнести это событие с периодом опалы семейства Годвине, в нашем распоряжении нет. История о признании Вильгельма наследником содержится во многих английских хрониках, составленных после нормандского завоевания, но все эти рассказы представляют собой перепевы нормандских источников. В самом раннем нормандском тексте, «Деяниях нормандских герцогов» Вильгельма Жюмьежского, говорится, что Эдуард отправил к Вильгельму Роберта, архиепископа Кентерберийского, чтобы тот сообщил герцогу о признании его наследником английской короны189. Вильгельм из Пуатье украшает это свидетельство дополнительными подробностями: он пишет, что право наследника было даровано Вильгельму в благодарность за то, что он в первые годы правления дал приют при своем дворе изгнаннику-Эдуарду, и что решение было принято с одобрения английской знати, в том числе — эрлов Годвине, Леофрика и Сиварда, а также Стиганда, которого хронист именует «архиепископом Кентерберийским»190. Хронист сообщает также, что Эдуард отправил в Нормандию вместе с епископом Робертом Вульфнота, сына Годвине, и Хакона, внука эрла, как заложников, гарантирующих нерушимость соглашения между Эдуардом и Вильгельмом. Хотя ни тот, ни другой автор не называют дат, присутствие в историях в качестве действующего лица архиепископа Роберта отсылает нас к периоду между его вступлением на кентерберийскую кафедру в марте 1051 года и его смертью на континенте (после изгнания из Англии) между 1053 и 1055 годами191.
Авторы нормандских текстов не являлись очевидцами событий, хотя бы в той мере, в какой были ими составители Англосаксонской хроники, и даже не претендуют на беспристрастность. Напротив, они ясно дают понять, что писали свои сочинения для того, чтобы оправдать завоевание Вильгельмом Англии и его вступление на английский трон192. Ни в одном из донормандских английских источников мы не находим никаких подтверждений истории, изложенной нормандскими хронистами; это кажется особенно странным в свете утверждений Вильгельма из Пуатье, что герцог был признан наследником короны с одобрения английской знати. Тем не менее есть смысл подробнее рассмотреть сведения, содержащиеся в нормандских хрониках, поскольку этот эпизод (если он имел место) сыграл впоследствии важнейшую роль в жизни Гарольда. В сочинении Вильгельма Жюмьежского, как мы сказали, сообщаются только основные факты. Вильгельм из Пуатье дополяет их существенным количеством деталей, которые, однако, привносят в историю противоречия, что подрывает доверие к хронисту. Например, перечисляя тех, кто одобрил признание Вильгельма наследником, он называет Стиганда архиепископом, хотя он в то время был епископом Винчестера193.
Основная проблема с нормандскими источниками состоит в том, что содержащиеся в них сведения трудно объединить с другими данными таким образом, чтобы получился связный и ясный рассказ, хотя многие готовы принять нормандскую версию и без такого объединения. Но нам для того, чтобы понять до конца, что стояло за вторжением Вильгельма Нормандского в Англию в 1066 году, нужно попытаться свести вместе нормандские и английские свидетельства, установив, где они согласуются друг с другом, а где входят в противоречие. Соответственно, надо рассмотреть имеющиеся данные еще раз, чтобы выделить в них те детали, которые укладываются в общую картину. В наши задачи входит также оценить возможность событий, описанных только в сочинениях нормандских авторов, исходя из ситуации в Англии в рассматриваемый период. Если нам удастся согласовать и соединить основные сведения, сохраненные двумя разными традициями, и выстроить из них цельное повествование, то с вероятностью наш рассказ будет соответствовать исторической правде — настолько, насколько это вообще возможно194.