Яна хотела возразить, но успела только рот открыть, и вновь закрыла: а что скажешь?
Да и успокоилась уже: пропало желание нападать, спорить, что-то доказывать. Н-да.
— Прошу, один лишь раз поверь, безоговорочно, мне.
Девушка внимательно смотрела ему в глаза и видела лишь искренность, любовь и чистоту. Вздохнула, прошептав, сдаваясь:
— Ладно, что с тобой поделаешь, поверю.
Он улыбнулся, не скрывая радости: какой прогресс! Яна ему доверилась!
А та натянула нехотя рубашку, подумав с огорченьем: все, как всегда! Вот не везет!
— Авилорн, а ты не это?… — подозрительно прищурилась.
— Чего?
— Ну-у-у, не больной? Нет, с головой-то я поняла, мы оба не здоровы, и родитель у тебя неоднозначен, я о другом. Ты…э-э, способен как мужчина?
У эльфа брови вверх ушли:
— Что это?
— О, как все запущенно, — запечалилась Яна, застегнула рубашку. — Я поняла: ты девственник и извращенец. И мы с тобой одной крови. Вопрос: кому неповезло больше?
Авилорн с минуту думал, разглядывая искоса жену: что она сказала? Так и не понял, но переспрашивать не стал, к стене пошел, понимая лишь одно — девушка созрела для более крепких отношений. Влюблена, и не скрывает, уже и доверяет… Ну, наконец-то, он дождался! Пора!
— Пошли, — пнул стену со всей силой. Кладка треснула и развалилась, открывая проем.
Сурикова крякнула: как после этого назвать эльфа? А еще и верить ему?!…
Нахал!
— Ты знал, что мы выберемся!
— Я и не скрывал, — пожал плечами. Вылез из проема и девушке помог.
— Сразу бы сказал, что нужно ломать стену, а не биться в дверь! Ты знаешь, что я пережила?!
— Догадался. Могли разобрать и окно. Вскрыть потолок, сделать подкоп. Есть масса способов выбраться из тупика.
— Все, оставим тему. Я устала от всего, и слушать ничего не хочу. Вот где мне все разом! — ребром ладони рубанула по воздуху у шеи. — Хватит с меня.
Встала, обозревая неоднозначную местность: песок и чернозем, лужа воды и тут же растрескавшаяся от засухи земля. Стоял столетний дуб, зеленый. Его обвила лоза, висели гроздья винограда, и одуванчик цвел внизу. За ним секвойя, кактус ростом с человека, сосна и баобаб.
Справа вдалеке шла туча, поливая дождем землю, слева, ей на встречу двигалась другая и сыпала снегом. А посередине, между ними, столб радуги.
— Винегрет, — хмыкнула Яна. Посмотрела в небо и замерла. — Какая красота!
Низкое ночное небо в звездах: туманность Андромеды, млечный путь, ковш Большой медведицы, Персей.
— Как такое может быть? — уставилась на Авилорна. — Здесь день, там ночь… Мы где?
— Нам, как обычно, прямо, — пошел вперед. Яна следом поплелась, оглядываясь, в небо поглядывая.
— Ты не ответил на вопрос.
— Отец ответит.
— Не хочешь ли сказать, что мы его еще увидим?
— Да, предчувствую.
— Радость… Ох, и папаша! Он же тебе меч в спину всадил.
— И этим посвятил. Он знал, я не умру, и потому убил.
— Бр-рр, — тряхнула головой Яна на манер собаки. — Хор-роший папа, заботливый…Ты сам-то понял, что сказал?
— Да. Я ни жив, ни мертв. Я знаю, что за гранью смерти и чего стоит жизнь. Ради этого стоило получить клинок в спину. Темно, светло, добро и зло, ад, рай — теперь одно, я между ними и им равен.
— Ну и традиции, добрые такие… Ты теперь как сфинкс, да? Хитер же твой отец.
— Он мудр. Непосвященный судит его злом, а посвященный знает, он служитель, верный страж гармонии. Порядка во всех мирах. Он знает, сколько зерен нужно положить на ту или другую сторону весов, чтоб не нарушить ход времен и мира. Да, порой, приходится и жертвовать…
— Не пробовал собой?
— А что он сделал? — покосился на Яну Авилорн.
— Не знаю, — честно та сказала.
— Он пожертвовал. Ты думаешь легко ему смотреть за всем и, служа гармонии, считаться злобным стражем хаоса и ада? Семью оставить, Родину, себя забыть — служить лишь высшей цели, оберегая мир, а значит нас, любимых, любящих, семью, друзей и незнакомцев. Он отважный эльф и был всегда им. Пройдя за братом, постиг он многое, как мы, и здесь остался.
— Я бы не смогла, — призналась честно Яна. Авилорн ей нежно улыбнулся и обнял:
— У нас путь иной и место в мире.
— Быстрей бы финиш, место это самое, — хмыкнула.
— Смотри, — эльф остановился. От радуги прямо к ним стройной колонной двигались скелеты в истлевших саваннах. Яна фыркнула: ей уже не страшно было. Казались мумии всего лишь пустяком, картинкой виртуальной.
— Иллюзия.
Эльф меч свой вынул, девушка взяла второй:
— Знаешь, чего я больше всего боялась?
— Нет.
— Смерти, насекомых и за Алю. А остальное бред. Смешно.
— Тогда мечи на изготовку?
— Угу.
Приготовились встретить армию мертвецов. Они пошли, но даже не задели. Первый ряд, второй, скользил по воздуху, по эльфу, девушке, но, как мираж, не трогая не задевая. Яна смотрела, как вьется ткань истлевшая, как кости, черепа проплывают мимо, и ничего не чувствовала — пустота. Идут, ну и идут, подумаешь.
— Игра.
— Почти.
За спиною взвыло. Яна с Авилорном не успели оглянуться, как их подхватило смерчем и закружило в вихре вверх, во тьму и пыль. А после бросило на край оврага.
Девушка поднялась, отплевываясь и чертыхаясь. Удивленно уставилась на стену гуляющих в хаотичном порядке частиц, но не впереди, а за спиной, на другой стороне оврага. Там по-прежнему шла борьба, пурга кружилась, а здесь стояла тишина, разбавленная шелестом травы с которой играл ветер, журчанье ручейка по дну оврага. Поляна, дальше лес просвеченный солнцем.
— Остался Хаос позади, — рассмеялся Авилорн и растянулся на траве. — Ура!
— Все? Прошли? — не верила девушка. Оглядывалась. — А где столица-то?… Как красиво.
Она словно первый раз видела яркую зелень, волны травы, ветки деревьев, и небо голубое с барашками веселых облаков.
— Иди сюда, — позвал ее эльф, приподнявшись на локте.
— Куда? — не поняла. Да и зачем? Вокруг такая прелесть!
— Ко мне.
Яна покосилась: игривый взгляд, призывный, видна литая грудь в разрез рубахи. И весь он очень даже ничего, красавец…
Н-да, но папа подкачал.
— Причем тут мой отец? — выгнул бровь эльф.
— Подумалось. Вы оба хороши, но как картинки для души. А похожи, да. Один в один. Ну, правда, он весь черный, а ты светлый, но толк и смысл один. Между прочим, папочка твой меня соблазнял, не забыл? Испытывал… А если б я сдалась? А?! В том ты бы был виновен! — ткнула в его сторону пальцем, уличая. — Ты тоже много говоришь, а толк? Где доказательства? Болтун!
— Ты говорила — изменилась и даже в Геустиса влюблена.
— В Геустиса?! Я пошутила.
— Я так и понял, — усмехнулся эльф.
— Ты тоже, между прочим, многое мне говорил. Пересказать?
— Я пошутил. Затмение, — он улыбался. — Иди сюда, я на ушко тебе еще кое что шепну в добавок.
— На что намек? — присела рядом. Авилорн обнял ее и на траву уложил, начал целовать.
— Ты вообще, нормален? Ты что делаешь? — зрачки Яны расширились: неужели созрел?
Эльф рубашку Яны расстегнул:
— Не догадалась? — улыбнулся ей, заглядывая с нежностью глаза.
— Ага! — и хохотнула, еще не веря. Но по взгляду было видно, что в голове девушки идет бурная работа мысли. — Не хочешь ли сказать, что ад мы протопали, чтоб на краю Хаоса любовью заняться? Ну, извращенцы! Таких и свет, пожалуй, не видал! Что неформалы? Ерунда! — бухтела Яна, поспешно избавляясь от одежды, пока эльф не передумал. Авилорн так сильно рассмеялся, что вторили ему и небеса. — Ну, хватит гоготать, иди сюда! — и обняла, довольно улыбнувшись, и чувствуя лишь нежность, легкость, тихо прошептала. — А и, правда, какая разница? Ты рядом, что еще желать?
Эльф поцелуем губы ей накрыл.
Что это было, девушка не знала, она пропала, растворилась в нем. И где она, и кто — забыла.
Яна на траве лежала, смотрела в небо, не в силах и рукой пошевелить. Парень же продолжал ее ласкать, нежил в своих объятьях и никак не мог насытиться: