На второе приготовлены были деликатесные филейчики из свиной вырезки, а к ним куча овощей: .цветная капуста, брокколи, кукуруза, зеленый горошек и морковка. Мрачно наблюдая за исчезновением деликатесов, Сильвия невольно возвращалась мысленно к целиком зажаренному мамонту. Мелькнувшую было мысль о куриной печеночке — ее много продается в магазине, тесно спрессованной и .замороженной, — тут же пришлось отогнать. Ни в одном магазине не найдется нужного ей количества; разве что закупить прямо на ферме, специализирующейся на экспортных поставках, да где взять деньги? Что же ей, несчастной, приготовить такое, чтобы насытился этот прожорливый дракон, эта бездонная бочка?
Вечером Сильвия поплакалась Меланьи, и та решила:
— Выдам тебе денег из своего кошелька, просто из любопытства. Хочу знать, сколько он способен сожрать? Ведь внешне совсем не похож на обжору.
А что, действительно не осталось у тебя ни гроша?
— Вчера потратила последние, собственные, — захлюпала Сильвия.
— Все записала?
— Разумеется.
— Не помешало бы показать счета Фелиции.
Непонятно, почему она ничего не замечает? Впрочем, мальчик довольно милый...
На восьмой день Сильвия поднатужилась и нажарила двести блинчиков с мясом. А Мартинек закончил покраску рамы с одной стороны. Вторую красить было нельзя, потому как он вовремя не соскреб со второй стороны старую краску, теперь же приходилось ждать, пока подсохнет свежая. Фелиция нашла парню занятие на весь оставшийся день: собрать с их небольшого садика засохшие ветки и сложить в кучу. Хотя садик был крохотный, с нескольких растущих там деревьев сухих веток нападало достаточно.
Разумеется, к работе парень приступил только после обеда. За обедом Сильвия с Меланьей внимательно глядели ему в рот, считая исчезающие там блинчики. Слопал шестьдесят восемь штук. У Сильвии немного отлегло от сердца: наконец-то что-то осталось на завтра.
— Маленькая собачка... — задумчиво проговорила Меланья, глядя в окно на парня, который неторопливо волочил за собой первую веточку.
— Что ты сказала? — не поняла Сильвия. — Да ничего особенного. Слышала от кого-то или где-то читала, что у маленьких собачек желудки обладают свойствами растягиваться.
— Ты о каких собачках? — рассеянно поинтересовалась Фелиция.
— О маленьких.
— При чем здесь собачки? Что-то не понимаю.
— Неважно. Может, тебе стоит обратиться к окулисту?
— Зачем? Зрение у меня в порядке.
— А мне сдается, ты страдаешь близорукостью.
Даже на близком расстоянии плохо видишь, — упорствовала Меланья.
— Отвяжись! Я прекрасно вижу на все расстояния, не морочь голову.
— Ну как знаешь...
До вечера трудяга Мартинек собрал в кучу четырнадцать больших веток и тридцать семь сухих прутиков. А главное, сложил аккуратно, даже изящно: основаниями в одну сторону, развилками — в другую. Просто загляденье!
На девятый день с утра Мартинек принялся за свою основную работу по окраске рам, и весь день, с завтрака до ужина, не торопясь шуровал наждачной бумагой другую сторону рамы. Сильвия же приготовила сытную пищу: сварила полтора килограмма риса и к нему гуляш с густым соусом, таким густым, что ложка стояла. И мстительно планировала другие блюда, обильные, сытные и не такие трудоемкие, как блинчики. Теперь продукты закупались на личные средства Меланьи, дотаций от Фелиции Сильвия просить не осмелилась.
На десятый день Матинек приступил к окраске, а Меланья напустилась на сестру:
— Ну и глупа же ты! Зачем столько готовишь?
На этого обжору не напасешься, а я отказываюсь его кормить!
— Так что же делать? — растерялась Сильвия. — Раз он столько ест.
— Сделаешь меньше — так и съест меньше.
Как все это в нем помещается? Не волнуйся, с голоду не помрет.
Сильвия послушалась сестры и прекратила безнадежную войну с желудочно-кишечным трактом их работника. А вечером собралась с духом и предъявила Фелиции счета на продукты. Естественно, та была оскорблена в своих лучших чувствах.
— Ведь до конца месяца еще целых четыре дня, почему же все деньги вышли?
— Ты что, не заметила, что у нас одним ртом стало больше? И как этот рот жрет!
— Да ничего особенного. Парень молодой, растущий организм требует...
— Какой растущий, ты что? Да он давно вырос. Впрочем, если растет — его дело, пусть растет хоть до старости, но на него пошли все наши деньги! НАШИ! Потому как я и свои тратила, и Меланьины.