Это стало известно позже, после того как гостья удалилась наверх, намереваясь отойти ко сну, и прихватила с собой Доротку. Сильвия первой покинула общество, в девять вечера у нее глаза сами собой закрывались. За столом остались Фелиция с Меланьей.
— Я не слушала ее болтовню, — сказала Фелиция. — Было в ней что-нибудь важное?
— Я бы удивилась, если бы ты слышала, — язвительно прокомментировала сестра. — Ты ведь одну себя слушаешь.
— Глупости! Слушаю, когда говорят дело.
— А как узнаешь, дело или нет, если вовсе не слушаешь?
— Тебе лишь бы гадость сказать. Так идем ли мы завтра к нотариусу или нет?
Нет, Меланья не собиралась упустить случая позлить сестрицу.
— Но зубы у нее сделаны феноменально! — вздохнула она с искренней завистью. — Видела, как она щелкала орешки и миндаль? Как пулемет трещала!
— Что с нотариусом, тебя спрашивают! — завопила Фелиция.
— Самой надо было слушать!
— Ну не слушала, не слушала, и хватит об этом.
Говори!
— А может, я тоже не слушала?
— Врешь, ведь слушала!
— Кто сказал? Может, делала только вид, что слушаю, тем более что обе вы говорили одновременно, перекрикивая одну другую.
— Вот и не правда! Это она трещала, не давая другим словечка вставить.
— Ты тоже хороша.
— Врешь, и молода еще меня учить.
— Спасибо на добром слове, пошли тебе Господь за это, чего пожелаешь.
— Меланья, мое терпение кончается!!!
Фелиция наверняка не дождалась бы ответа, но тут сверху спустилась Доротка и сразу прояснила проблему.
— Нет, крестная бабушка решила завтра лишь позвонить нотариусу и договориться с ним на послезавтра. Отыскала у себя в блокноте номер его телефона. Можно мне немного поработать? Очень надо.
— А кто тебе не дает? — удивилась Фелиция.
— Приготовь еще чай и работай себе, сколько пожелаешь.
— А над чем ты работаешь? — заинтересовалась Меланья.
— Над каким-то переводом с норвежского, а какая книга и кто переводчик — не знаю, получила рукопись без титульного листа, но уже ясно — он так же знает норвежский, как я китайский.
— Что я слышу! — вскричала Фелиция. — Ты не знаешь китайского? Кто бы мог подумать?
И вмиг помирившиеся сестры дружно захихикали, объединенные травлей племянницы. Та даже не обиделась, просто не поняла, что тут смешного.
То, что не знает китайского или то, что знает много иностранных языков? И в том, и в другом случае ничего плохого или постыдного не было, так чего же они хихикают?
Доротка слишком устала за день, чтобы теперь заводиться с вредными тетками, отстаивая свое право на знание языков. Она молча отправилась в кухню, приготовила чай, вернулась с тремя стаканами горячего чая, два поставила перед тетками, а третий на маленький столик в углу столовой. На столике и на диване разложила редактируемые тексты и со вздохом облегчения села.
И в этот момент сверху послышались знакомые мощные удары в пол.
— Господи! — подскочила Фелиция.
— Нашла колотушку! — вскричала Меланья. — Доротка, скорее беги к ней, не могу этого слышать!
— И отбери у нее колотушку!
Как никогда близкая к истерике, Доротка помчалась наверх. Крестная бабуля лежала в постели с книгой в руках. Крокетного молотка нигде не было видно.
— Дитя мое, принеси из ванной спреивательный флакончик, голубенький такой, а может, зелененький, я привыкла, чтобы был под рукой на всякий случай.
Единственное, что в ванной можно было назвать спреивательным флакончиком, то есть жидкостью Для распыления, уж английский-то Доротка знала, была пластиковая трубочка розового цвета. Вот она и принесла ее. Оказалось, правильно угадала. Крестная ласково поблагодарила «драгоценную внученьку», попросила подать другие очки, которые остались там, на столике у окна. Доротка подала.