— Надеюсь, номер телефона Войцеховского вы знаете. А если нет, то по крайней мере адрес и номер телефона ее американского поверенного. Разумеется, я могу и сама поискать Войцеховского через справочное, ведь его адрес у меня имеется, но не проще ли узнать у вас?
— Поверенный имеется, Войцеховского нет! — неожиданно решительно ответил нотариус, сразу перестав заикаться. — И учтите, я не желаю, чтобы меня в это дело впутали. Сразу же хочу предупредить — от поверенного телефон Войцеховского вы не узнаете. Он это специально оговорил.
— Он что, гангстер?
— Напротив, чрезвычайно порядочный человек.
— В таком случае, придется через справочное, — вздохнула Фелиция и сразу подумала о Доротке — придется воспользоваться ее знанием английского. — Не удивляйтесь, для меня данный вопрос чрезвычайно важен.
— Я и не удивляюсь.
— И речь идет уже не обо мне и моих сестрах, а о племяннице, если я о ней не позабочусь, кто это сделает? Иначе до конца света придется мне в гробу переворачиваться, не обрету покоя. А вы... Располагая определенной ситуацией и зная теперь мои обстоятельства, могли бы хоть что-нибудь подсказать!
— Так я же это уже сделал. Характер тяжелый, капризна. Огромное состояние. Кому будет завещано — узнаем в свое время. Хотя предупреждаю, оформив у меня завещание, пани Паркер назавтра может написать другое, собственноручное, дома.
И оно будет тоже иметь законную силу. Сомневаюсь, что пани на моем месте сумела бы сказать больше.
Фелиция отступилась. Самое главное она все же узнала. И решила во что бы то ни стало разыскать Войцеховского.
* * *
— Не смей оставлять меня с ней один на один! — выкрикивала Сильвия вне себя. — Я отказываюсь готовить обеды! Тебя нет, Меланьи нет, Доротки нет, оставили меня наедине с этой гидрой, хорошо хоть Мартинек пришел, а то бы я с ума сошла!
— Да что случилось-то? — не понимала Фелиция.
— —И ты еще спрашиваешь? — изливала душу Сильвия. — Ведь ко всему цепляется! Лучок не так нарезаю, воды слишком много наливаю или опять же слишком мало, кастрюлька не такая, сковорода неподходящая, не тот нож, не так держу, сначала это, потом то, а лучше одновременно! Мало того, что в кухне распоряжается, еще ей и книжку разыщи, и программа в телевизоре ее не устраивает, словно я сама эти программы сочиняю, и опять сует нос в мои кастрюли. Тут подсолить, там подогреть, ложку из руки вырывает и сама в кастрюлю лезет. Ну уж нет, больше с ней одна в доме ни за что не останусь! Без обеда вас оставлю, а из дому сбегу!!!
— Да не останешься, это считай, исключительный случай! — успокаивала Фелиция разбушевавшуюся сестру. — А сейчас она чем занимается?
— Над Мартинеком издевается, на него переключилась, слава Богу. Учти, я тебя предупредила, если она будет в кухне торчать, об обеде забудьте !
Фелиция прислушалась. Откуда-то издалека доносилось монотонное журчание Вандзиного монолога. Мартинека не было слышно. Сильвия не дала как следует прислушаться.
— Собственноручно вылила воду из цветной капусты, и та пригорела! А еще велела заказать в кафе пирожное, чтобы немедленно принесли, приспичило ей, я же еще и заплатила! — не унималась Сильвия.
Оставив разгневанную сестру в кухне, Фелиция сняла наконец шубку и прошла в гостиную. При распахнутой стеклянной двери, выходящей в садик, где стояли столик и два кресла, за кофейком и тарелкой эклеров, сливочных бабок, пончиков и прочих вкусностей сидели американская гостья и Мартинек. Мартинек ел и пил, а гостья вела свой бесконечный монолог, глядя, как пончики, бабки и эклеры аккуратно исчезают в ротовой полости Мартинека.
— ., и я ему сразу заявила, все слышали, мне скрывать нечего, а он должен знать, ведь нотариусы любят заранее все обдумать, что в основном достанется Доротке, моей крестной внученьке. Он составит, и завтра я подпишу, пусть у девочки будет приданое, потому как из-за приданных, мой дорогой, всякие несчастья случаются, вот как с Люцинкой, да я тебе только что рассказывала, о, хорошо, что ты уже пришла, Фелиция, иди к нам, иди сюда, кофейку попей, смотри, как тут хорошо сидеть, какие-то там у вас палки торчали в садике, пришлось вырвать и выбросить, своими руками расчистила, теперь любо-дорого поглядеть, порядок, садись, садись, пусть кто-нибудь принесет тебе чашку и тарелочку...
Взглянув туда, куда ей с гордостью показывала Вандзя, Фелиция с трудом устояла на ногах, и в глазах у нее потемнело. Столько сил стоило вывести шпорник совершенно необыкновенного цвета, и вот от него не осталось и следа, дорогая Вандзя все повыдергала...