Снова у нас в экипаже некомплект. Два матроса, пострадавшие во время шторма в лазарете, у одного перелом руки, у другого сломано два ребра и нет старпома.
— Ты понимаешь Илья Николаевич, что к вам попросту никто не хочет идти?! — орёт капитан-директор на капитана, когда мы собрались в кают-компании «Алеута», после произошедшего — Никто! Половина всех пострадавших за сезон — с «Энтузиаста»! Два человека которые погибли — с «Энтузиаста»! У вас весь руководящий состав судна за сезон сменился, только третий помощник держится! Да вас уже просто бояться! Нет у меня для вас людей! Нету! До конца сезона будете ходить в том составе, который есть! Ставь Жохова на вахту, он молодой, выдержит!
— Жохов гарпунёр, ему стрелять надо — вяло возражает капитан, да и так всё понятно. Сухогруз «Колыма» только недавно отошёл от плавбазы, а значит нового человека, даже если его и направят на флотилию, придётся ждать не меньше месяца.
— Ничего! Выбирай ему вахты днём, когда идёт охота, а сам со своим штурманом и ночью можете подежурить! Да что я тебя учу?! Разберешься! В общем так, береги людей, больше ты у меня ни одного человека не получишь!
Ну а потом нам пришлось написать кучу рапортов и объяснительных, а также побывать и у представителя НКВД флотилии, уж очень у него много вопросов к нам накопилось.
Наш флотский чекист, в том числе и благодаря действиям которого «Алеут» удачно и без особых потерь вышел из истории с обнаружением японской секретной базы, был мужик в возрасте, и в отличии от своего коллеги с краболова «Коряк», особо размусоливать ничего не стал. Опытный и прожжённый оперативник не стал нас вызывать по одному, он собрал нас всех вместе и заставил написать, как всё было. Прочитав объяснительные, он высказался коротко, но ёмко.
— Вовремя Бивнев «ушёл», был приказ его арестовать, а теперь он остался чистеньким. Ну а вы… Вот вы где у меня все! — он показал кулак и почему-то покрутил его перед носом третьего помощника — Смотрите у меня, герои русско-японской войны херовы!
— И чего это было? — удивленно и задумчиво прошептал штурман «Энтузиаста», когда мы возвращались на китобойца.
— Это было сильно! — ответил я, а чего ещё сказать? Мужик реально произвёл на меня впечатление, такой по мелочам работать не будет и за неудачный анекдот под статью не направит, он — на своём месте! Ну а то, что он знает практически всё, про всех и каждого на «Энтузиасте» и всей флотилии, сомнений не вызывало.
Я прекрасно понимал, что арест Бивнева, принёс бы экипажу куда больше горя и неприятностей, чем его гибель. Димка, вода и морское дно ему периной, молчать бы не стал, а там глядишь и я, и нынешний капитан, присоединились бы к дружным рядам политзаключённых. Так что, как бы кощунственно это не звучало, но я согласен с чекистом, погиб наш старпом как нельзя вовремя.
Но неприятности мои, вызванные гибелью Димки, и не думали прекращается. Не успел я выйти от чекиста, как меня выдернули к замполиту. Та же история, по кругу, снова мне пришлось рассказать, как было дело, снова мне пришлось писать бумагу, ну а потом замполит перешёл и к сути того, зачем он меня вызывал.
— Мы с капитаном старые большевики, ещё в гражданскую воевали и знаем, что такое потери. Раскисать и опускать руки нельзя! Бойцы уходят, а бой должен продолжаться! Наша партия, наш народ и товарищ Сталин возлагают на нас большие надежды! Бивнев был хорошим человеком, честным, порядочным и отличным помощником для старших партийных товарищей! Без сомнения, его наградят за его подвиг, хоть и посмертно. Дмитрий был парторгом китобойца «Энтузиаст»! — заливался соловьём замполит, а я думал о других вещях: знал бы ты, что Бивнего могли вот-вот арестовать как японского шпиона, так бы на изгалялся! Да и взлёт по карьерной лестнице, моего старшего на один курс однокашника стал теперь понятен — он двигался по партийной линии, ведь когда Жохов пришёл на флотилию штурманом, то есть третьим помощником капитана, Бивнев был уже вторым! И ещё интересно, я прослужил на «Энтузиасте» несколько месяцев, а про то, что у нас есть парторг, даже и не знал!
— Да, полностью с вами согласен, Бивнев молодец, и всё такое, но я-то тут причём? — осмелился я задать вопрос.