— Гарпун это, ручной, палки под деревьями обычно валяется! — устало и зло поправляю я. Нашли тоже клоуна! — мы на судне, тут пол — палубой называют! Тут вообще всё по-другому называется, тот же порог — комингсом, верхний притолок бимсом, например!
— Да-да, конечно, возьмите тогда вот эту, как её там, палку-гарпун и пойдёмте уже к шлюпкам! — покладисто соглашаются со мной акулы пера.
— Хрен с вами, черти полосатые… — я плетусь к штормтрапу, чтобы пересесть в шлюпку. Её специально для такого случая спустили на воду.
Фотосессия закончилась не скоро, всё же нас не на современный цифровой фотоаппарат снимали, тут надо было кучу факторов учесть. Тот же свет, выдержки всякие, диафрагмы какие-то — сам чёрт ногу сломит! Но всё рано или поздно заканчивается, закончилось и эта пытка. Настала пора интервью. Перед тем, как сесть за стол с журналистами, я целую лекцию от замполита выслушал, на тему идеологически правильного поведения! Если вкратце, то сказал мне он только одно — следи за своими словами Жохов, мы мол к тебе уже привыкли, но таких дураков как ты на улицу без социальной адаптации выпускать вредно и для дурака, и для общества!
— Скажите Виктор, что двигало вами, когда вы предложили идти на добычу китов с ручными гарпунами, как в старину китобои ходили? — очкастый, тщедушный мужик что-то без перерыва строчит в своём блокноте.
— Двигало нами конечно же желание выполнить задание Родины и не подвести нашу партию и лично товарища Сталина! — воодушевлённо отвечаю я, придерживаясь ранее выданных инструкций — Под руководством заместителя по политической работе флотилии и нашей партийной ячейки, который лично возглавил ту знаменательную охоту, в море вышли добровольно только комсомольцы и большевики и с честью справились с поставленной задачей! Нет таких задач, которые не смогут решить коммунисты!
— Но именно вы лично убили двух китов?
— Эта была командная работа, сам гарпунёр не в состоянии поразить цель, если не будет слаженной работы всего экипажа, будь то стальной современный китобоец или деревянная шлюпка! Гребцы и рулевой, состоящие из коммунистов и комсомолец, подвели шлюпку на точный бросок гарпун и удар пики, а я уже просто не мог подвести своих товарищей и посрамить высокое звание советского коммуниста! Все отработали на отлично! — коллективная безответственность наше всё! Не стоит только на себя всё валить, можно и не вывести…
— Не страшно было? — равнодушно спрашивает корреспондент.
— Страшно было подвести всех тех, кто оказал нам высокое доверие! А вот когда идёт охота, нет времени бояться — дело надо делать! Хочу отметить руководство флотилии, особенно политическое, которое умело руководило действиями плавбазы всей остальной флотилии! Даже в самые трудные времена, когда не было угля, валился план, комиссар не впадал в горячку, спокойно и требовательно вел политическую работу, умело руководил соревнованием на флотилии. Очень хорошо показал себя в рейсе и капитан-директор. Вынужденные простои хотя и беспокоили его чрезвычайно, однако не выбивали из колеи. Он по своему усмотрению создал на «Алеуте» школу, где наладил обучение рабочих и бригадиров основам технологии обработки китов, добился заметного роста профессионализма, особенно среди молодежи!
— Отлично сказано Виктор! Спасибо! Пожалуй, мы закончим интервью…
Домой, после встречи с корреспондентами я не пошёл. И честно говоря не очень-то и хотелось. Предстояла работа по перегону судов на ремонт, а я всё же помощник капитана. Строгонов не просил меня ни о чём, но я знал, что ему одному будет справиться с этим сложно. Больше половины команды на берегу, третий помощник тоже, а процесс постановки судна на ремонт довольно непростой.
— Ты как Витя? Как здоровье? Может домой пойдёшь? — капитан «Энтузиаста», зная, что я только оправился от болезни готов был сделать всю работу сам.
— Не переживай Илья Николаевич! Нам в порту ещё пахать и пахать и чем раньше начнём, тем раньше закончим. А я почти здоров.
— Спасибо Витёк, вместе то оно веселее будет — обрадовался капитан "Энтузиаста".
— Ну да, чувствую, что всё веселие только начинается… Мы тут судя по всему обхохочемся аж до слёз.
Я знал, о чем говорил. В судоремонтных доках Владивостока скопилось много судов, требующих срочного ремонта, и наша покоцанная флотилия была не первой в очереди. Завод и мастерские на берегу по горло увязли в невыполненных заказах. Об этом мне рассказал Костик, когда мы с ним вчера вышли покурить на балкон. Он рассказал мне, что даже курсантов училища привлекали на выполнение авральных ремонтных работ, под видом судовой практики. И со стороны было видно, что не осталось там людей, способных грамотно поставить дело, навести элементарный порядок. А ведь еще вчера эти люди там были. Никто не спрашивал, где они, уже и это было опасно. Мало чего можно было добиться и в тресте, словно паралич охватил громоздкую контору на Пекинской шесть. Мастеров и бригады кидали с судна на судно, не давая толком доделать начатое, на судах вовсю трудились и их команды, но их квалификации не хватало для производства сложных работ. По словам Костика, даже ремонт сторожевого катера, на котором они с сокурсниками время от времени работали, не могут завершить в срок. Три раза назывался срок окончания ремонта и каждый раз он срывался. Ну а нам только предстояло во всё это ввязаться…