— На долго? — старушка подняла на меня своё сморщенное, заплаканное лицо.
— Завтра уехать придётся, извини ба, служба у меня теперь такая — и не давая бабушке вставить слово, тут же перевёл стрелки на Ирку — знакомься, это моя жена, Ира.
— Жена?! Ох ты прости господи, когда успел только?! Ведь уезжал год назад с побывки тюфяк тюфяком, на танцах даже к девкам подойти боялся! — бабуля была искренне удивлена, да что там удивлена, она была прямо в шоке.
— Баба Таня, а вы точно про Витю говорите? — Ирка посмотрела на бабушку с сочувствием. Видимо подумала, что у неё уже старческое слабоумие. Тюфяк и Витя, у неё никак не вязались вместе. Когнитивный диссонанс у неё случился, вот какие я умные слова знаю! Ну она то прошлого Жохова не знала (впрочем, как и я), ей досталась уже прокачанная и обновлённая версия.
— Ну а про кого же? Внук у меня всего один! — возмутилась бабуля, а она боевая и крепкая ещё старушка! — Ира значит? Ну хорошо, проходи дочка в дом, знакомится будем.
В доме было чисто, но бедненько. Побеленная русская печь, выскобленные полы, на окнах белые занавески. Перехватив у пацанов свои вещи и отдав им свою фуражку с обещанием вернуть через десять минут, я пошёл доставать гостинцы. Чего лежало в баулах и чемодане, я даже и не знал, ехал бы сам, ничего не привёз бы, но Ирка проявила женскую мудрость и взяла подготовку к встрече с новой родственницей в свои руки. Из рюкзака и чемодана на свет начали появляться какие-то отрезы ткани, китовые консервы, швейные наборы и хрен знает, что ещё! Забыв про внука и мужа, бабуля с Иркой заговорили на каком-то своём, женском языке, который для мужика звучит как смесь японского и полинезийского. Ну и отлично! Первый этап пройден, теперь бы ещё эти два дня продержаться…
Два дня я продержался. С бабусей я старался общаться как можно меньше и для этого я ничего лучше не передумал, как взяться за разбомбленное хозяйство. С утра до вечера я махал то лопатой, то топором, то молотком, стараясь занять себя по максимуму. Ирка ходила за бабушкой как хвостик, слушая её истории про детство Жохова и помогая готовить обеды и ужины. В первый день вечером в гости заглянули соседи. Куча незнакомых лиц, которые знали Жохова с детства. Вели они себя пристойно, общались уважительно и с интересом слушали истории наших с Иркой приключений во время промысла. Газету, на которой была изображена моя фотография и напечатана статья о моём награждении, держали в руках как реликвию, читая в слух и предавая друг другу, с завистью поглядывая на гордую бабулю. Как их всех зовут я даже и не старался запомнить, когда бабуся представляла Ирку, как нового члена семьи, прозвучало куча имён всяких там дядь, тёть, бабушек и дедушек, но в голове моей вся эта информация на долго не удержалась. Под удивлённым взгляд бабуси я пил вместе с мужиками самогон и дымил папиросами, односложно отвечая на задаваемые вопросы. Вроде не прокололся нигде. Повезло ещё в том, что молодёжи в деревне почти не было. Все ровесники и друзья Жохова давно разъехались кто куда, кто-то тянул армейскую лямку, кто-то учился, кто-то подался в город или на заработки. Слушая рассказы бабушки о том, каким Жохов был раньше, я не мог не нарадоваться, что никого не застал из «своих» друзей и одноклассников, иначе драки и разборок было бы не избежать. Позволять поступать с собой так, как раньше позволял старый Жохов, я бы не стал.
— Сильно поменялся ты внук. И не узнать тебя теперь. Море тебя поменяло, но оно всех меняет, кого в плохую, а кого и в хорошую сторону. Дед твой, царствие ему небесного, таким же был, как ты сейчас. Козёл и бабник, в море по году проводил, выпить любил, подраться, сорились мы с ним часто, но семью в кулаке держал! А как море забрало его, так и распалось всё, как и не было. Ты сейчас на него похож стал — перед отъездом бабушка отвела меня в сторонку и пристально глядя в глаза завела этот разговор. Даже не знаю, обижаться мне или нет, вроде Козлом назвала, а вроде и нет, это только у женщин с большим опытом получается — А и хорошо это! Мужиком ты стал Витя! Держись Ирочку, хорошая она у тебя и меня не забывайте. Вот тебя увидела, а теперь ещё год продержусь, умирать погожу пока, хочу правнуков увидеть. Не тяните с этим!
Буксир увозил нас с женой от старой деревеньки, а бабушка Жохова стояла на берегу реки. Маленькая, сгорбленная фигурка этой одинокой женщины навсегда врезалась в мою память. Она любила своего внука, а я никогда не знал, что такое бабушка, ибо не было у меня их в той жизни. Я обязательно вернусь, её я не брошу, теперь и она мне своя и родная, а своих, каким бы мудаком я не был, я никогда не бросаю.