А сваха попалась тертая, авторитетная. Из бывших француженок. Ныне космополитка и ведьма. Выслушала историю его жалостную, головой качает:
— Экий ты дурень, суетной, бестолковый… Одним словам — проныра. Кто ж товар такой за морем ищет? Да тебе любой француз убогий скажет, лучше рассейской лапушки для этих дел не сыскать. А в столице ихней, — так самый мед. Только они, прости Господи, со всяким кишколдоном безлошадным нянькаться станут. Но учти: от сердца отрываю. Не невеста — клад. А уж пахнет — сущее наваждение. Для принца заморского берегла. Да ведь ты, разбойник, кого хочешь растревожишь-разжалобишь. — И записку с адресом ему выдает. — А теперь исчезни, пока не передумала.
Подхватил записку Гарри — ахнул. Вот же, думает, парадоксы Природы. Ищешь, ищешь Судьбу свою за семью морями, а она тут, за соседним забором живет.
Выманил злодей Грушеньку из дому, тусовщицу Василису прихватил на всякий случай для Калигулы, направил их в нужном направлении, а сам опрометью в омут порядок наводить.
Просквозил напрямик сквозь все преграды, проявился пред туманны очи спарринг-партнеров.
— Как вы тут без меня, безобразники, соскучились?
— Ох! — вздрогнул Калигула. — Я, кажется, приехал… мультик вижу… препротивный.
— Да это ж Гарик, пес пропащий, лучший друг солдат и творческой интеллигенции. Где гулял?
— Я смотрю, вы тут устроились: коньяк, пиво…
— Да уж нашлись добрые люди. Не дали сгинуть. Где пропадал, тебя спрашивают?
— Дела твои устраивал.
— Могу представить… Кстати, Димон, знакомься: Гарри-бес, мой персональный опекун. Хотя, между нами, ни на что путное не годится. Разве что за водкой сгонять. Тут равных нет. Профессионал. Чем нынче угощать будешь?
«Я тебя угощу, балагур, — подумал Гарри, — дай срок. Ты у меня увидишь видюшник кошмарный… все 666 серий.»
— Сейчас, между прочим, девушки придут, а у вас, извиняюсь, бычки в стаканах.
— Димон, ты кого-нибудь звал?
— Вполне возможно. Я когда выпью, всегда их выписываю.
Первой пришла Василиса-тусовщица. Гарри ретировался и залез в Егора. Он был взволнован и ждал Грушеньку.
— Василиса, — сказала Василиса.
— Маркиз де Сад, — сказал Калигула, — а это так… солдат один деморализованный, проездом…
— Ой, — сказала Василиса, посмотрев на Егора, — какой прикид! Вы художники-авангардисты? Вы здесь тусуетесь? Ну, в натуре, мальчики…
— Мы здесь работаем, — сказал Калигула строго. — Духовной жаждою томимы… тяжести поднимаем… в пустыне мрачной… Кто сколько выдержит. У меня лично четвертые сутки пошли.
— Ну, в натуре…
— Ты раздевайся, в натуре, Василиска, и покажи нам диво. — У тебя есть там, воще, что-нибудь интересное? И не возражать мне, не то вспылю. Я, когда выпью, взрывной и невоздержанный.
— Снимать все?
— Туфли можешь оставить.
— Не надо! — зарычал Гарри из Егора. — Тоже мне придумал… бал у Сатаны. Под Воланда косишь, а? Сапогов…
— Ты чего, старик, много выпил? Зачем тогда девушку от дел оторвали?
— Уберется пусть. Посуду помоет. Развели тут бардак!
— Вот те номер. Обижаешь, старик, и меня, и девушку Василису. Что о нас люди подумают…
— Я сказал, — прошипел Гарри леденяще.
— Ну так что ж тогда стало быть. Так, тык так. И никак иначе.
И тут вошла Грушенька…
…и тут вошла Грушенька. И все, кто был в наличии в зале: и Калигула, и Василиса-тусовщица, и Гарри-бес, сидящий в Егоре, и сам Егор — все без исключения отметили про себя ее появление.
Потому что Грушенька умела притягивать к себе со страшной силой, даже таких ушлых господ, каким был Гарри-бес.
Все посмотрели на Грушеньку, а Грушенька посмотрела на Егора и зарделась. В смысле потонула в волне чувств.
«Ну вот, — подумала Грушенька, — я так и знала, это ОН».
А Егор подумал: «Какая у нее классная задница. И вообще…».
А Дима Сапогов подумал так: «Я тут влачусь и дохну, как последний чечен, а бабы почему-то западают на этого орла…».
А Василиса-тусовщица прониклась догадкой: «По-моему, они уже трахаются… На медитационном уровне».
А Гарри-бес ничего не подумал. Он все знал наперед. Хотя, если честно, такого и он не ожидал.
Так началась эта любовная история.
Грушенька и Егор знать ничего не желали и видеть никого не хотели. Вход в подземелье был заблокирован, телефон отключен, Гарри изгнан. Хотя бес, он и есть бес — существо без чести и совести, от него разве избавишься? Нет-нет, да проявится его вкрадчивый норов. То зашуршит в темноте, то предмет какой-нибудь подвигает, а то, вообще, день с ночью поменяет и луну украдет.